Анри Шарьер - Бабочка

— Для твоей же пользы лучше не делать этого.

— Тогда спасибо, командир.

— Хочешь, я продам их?

— За сколько?

— За триста пезо. За услугу дашь мне по сто пезо с каждой монеты. Идет?

— Нет. Верни мне монеты, и я дам тебе за каждую не сто, а двести пезо. Ты заслужил.

— Француз, ты слишком умен. Я бедный колумбийский офицер, слишком доверчивый и простой, а ты слишком хитер.

— Хорошо, а что еще ты можешь мне предложить?

— Завтра я приведу покупателя сюда, в мой кабинет. Он купит монеты, а вырученную сумму поделим пополам. Это — или ничего. Иначе я пошлю тебя в Барранкилью, а монеты оставлю для расследования.

— Нет, вот мое последнее предложение. Человек придет сюда, осмотрит монеты, и все, что он предложит больше 350 пезо, будет твоим.

— Хорошо. Но куда ты денешь такую сумму денег?

— Получу деньги и приглашу консула. Он возьмет их и заплатит адвокату.

— Нет, я не хочу свидетелей.

— Ты ничем не рискуешь. Я подпишу, что получил от тебя все тридцать шесть монет. Соглашайся, и если ты меня не обманешь, сделаю тебе еще одно предложение.

— Какое?

— Положись на меня. Оно не хуже первого, и там мы поделимся пополам.

— О чем ты? Расскажи.

— Завтра, когда мои деньги будут у посла, я расскажу тебе, в чем заключается мое второе предложение.

Беседа была очень длинной — когда я вышел во двор, мои друзья уже успели вернуться в камеру.

— Что случилось?

Я рассказываю им о нашей беседе.

— Да, ты его быстро обкрутил. Думаешь, номер пройдет?

— Думаю, да.

Итак, первая сделка совершена. Что касается второй, то я думаю, он с радостью отправится за жемчужинами, и я отдам ему все, если он позволит украсть в порту лодку. Посмотрим, устоит ли он перед искушением. Чем я рискую? После двух сделок он не сможет меня наказать. Посмотрим. Не стоит делить шкуру неубитого медведя.

В 9 часов утра за мной приходят и отводят к командиру. Полицейский остается за дверью, а я оказываюсь лицом к лицу с человеком лет шестидесяти, одетым в светло-серый костюм с серым галстуком. На столе лежит большая фетровая шляпа. В галстук вдета булавка с огромной серо-голубой жемчужиной на конце.

— Доброе утро, мосье.

— Вы говорите по-французски?

— Да, мосье, я из Ливана. Я интересуюсь вашими золотыми монетами по сто пезо. Хотите пятьсот пезо за каждую?

— Нет, я хочу шестьсот пятьдесят.

— Вас неправильно информировали, мосье! Их наибольшая цена — пятьсот пятьдесят за штуку.

— Учитывая, что вы берете все монеты, я готов отдать их за шестьсот.

— Нет, пятьсот пятьдесят.

Мы сошлись с ним на пятистах восьмидесяти.

— Видишь, — говорю командиру, я даю тебе в два с половиной раза больше того, что ты вначале просил.

Он улыбается:

— А вторая сделка?

— Сначала пусть придет консул. После того как он уйдет, я расскажу о второй сделке.

— А что, действительно, существует вторая?

— Я дал слово.

— Хорошо.

В два часа дня приходят консул и ливанец. Последний дает мне 20880 пезо. 12600 пезо я даю консулу, а 8280 — начальнику тюрьмы. Расписываюсь на квитанции, в которой сказано, что я получил тридцать шесть золотых монет по сто пезо. Мы остаемся наедине с начальником тюрьмы. Рассказываю ему всю историю с настоятельницей монастыря.

— Сколько жемчужин?

— Пятьсот-шестьсот.

— Эта настоятельница — настоящая воровка. Она была обязана либо отдать их тебе, либо сдать в полицию. Я ее арестую.

— Нет, поди к ней и передай ей письмо, написанное по-французски. Перед тем как его отдать, попроси послать за монашенкой-ирландкой.

— Ага, понимаю: ирландка прочтет письмо и переведет его. Все в порядке, я иду.

— Подожди, я напишу письмо.

— А, верно! Хозе, приготовь машину и возьми двух полицейских! — кричит он в открытую дверь.

Я усаживаюсь за стол начальника и пишу письмо на тюремном бланке:

«Уважаемая настоятельница монастыря!

Когда Бог привел меня к вам, в место, где я надеялся получить помощь, которая причитается всем преследуемым французским законом, я передал вам футляр с жемчужинами в качестве залога, что не сбегу из-под крова божьего дома. Видимо, какой-то злой дух рассказал обо мне полиции, которая незамедлительно явилась к вам и задержала меня. Буду горячо молиться, чтобы Бог или кто-нибудь из его святых наказал виновного или виновную в этом чудовищном преступлении.

Прошу вас, мать-настоятельница, отдать господину Цезарио футляр с жемчужинами. Я уверен в том, что он принесет их мне в полной сохранности. Это письмо послужит вам распиской.

Через полтора часа начальник тюрьмы посылает за мной.

— Вот, пересчитай их, проверь, все ли на месте.

Я пересчитываю, хотя и не знаю, сколько их должно быть. Сейчас их пятьсот семьдесят две.

— Ну, все на месте?

— Да. Рассказывай.

— Настоятельницу я застал во дворе. Сказал ей: «Госпожа, мне надо поговорить с монахиней-ирландкой о деле, про которое вы наверняка слышали. Монахиня, дрожа, зачитала письмо настоятельнице. Та ничего не сказала, только опустила голову и открыла ящик стола: «Вот футляр с его жемчужинами. Да простит Бог виновного в его страданиях. Передай ему, что мы за него молимся».

— Когда продадим жемчужины?

— Завтра. Я не спрашиваю, откуда они. Теперь я знаю, что ты и опасный убийца, и мужчина, который держит слово. Возьми вот это мясо, бутылку вина и французский хлеб и отпразднуй со своими друзьями этот день.

Я прихожу в камеру с двухлитровой бутылью киянти, трехкилограммовым куском копченого мяса и четырьмя продолговатыми французскими булками. Это настоящая праздничная трапеза, которая, надо сказать, исчезает очень быстро.

— Думаешь, адвокат сумеет что-то сделать для нас?

Меня душит смех. Бедняги, даже они поверили в мой рассказ об адвокате.

— Не знаю. Перед тем как платить, надо будет подумать и посоветоваться.

— Лучше всего заплатить только в случае удачи, — говорит Кложе.

— Надо найти адвоката, который согласится с таким предложением.

Я прекращаю разговор на эту тему — мне немного стыдно.

Назавтра приходит ливанец и говорит, что он должен привести другого, более опытного в таких делах покупателя. Вся процедура занимает четыре дня, и я получаю тридцать тысяч пезо. В последний момент я решил взять одну розовую и две черные жемчужины и подарить их жене консула.

Мне долго приходится уговаривать консула взять жемчужины. Он взял на хранение еще пятнадцать тысяч пезо, и, таким образом, в моем распоряжении оказалось двадцать семь тысяч пезо. Теперь надо с умом осуществить третью сделку.