Юрий Никулин. Война. Арена. Кино. 100 лет Великому Артисту - Михаил Александрович Захарчук

Трус, Балбес и Бывалый. Великое комическое трио появляется в фильме с реплики Вицина: «Жить, как говорится, хорошо!». На его же совершенно бесподобном восклицании «Да здравствует наш суд! Самый гуманный суд в мире!» мы и прощаемся со знаменитой троицей. Как оказалось – навсегда. Ибо больше Гайдай к этим персонажам не обращался, о чем мы еще расскажем. Пока что подчеркнем, что у Леонида Иовича, впрочем, как и у любого серьезного кинохудожника, ничего случайным не бывает. Именно отталкиваясь от творческих способностей Вицина, Гайдай когда-то и начал лепить свою экранную киномаску. Вторым, тоже продуманным персонажем был, конечно, Никулин. Что же касается Моргунова, которого порекомендовал Пырьев, то этого актера Гайдай откровенно всегда недолюбливал. Здесь не время и не место в подробностях обсуждать отношения режиссера с каждым членом великолепной троицы, но одно обстоятельство отметить все же следует. Гайдай в продолжение всей своей жизни дружил с Никулиным и Вициным. Каждого снимал и по отдельности. Кроме Моргунова, с которым всегда был, мягко говоря, в натянутых отношениях. После «Кавказской пленницы» они рассорились окончательно. Когда я поинтересовался у Никулина, почему, тот ответил: «Потому что Женька Лене откровенно нахамил. Собрал девушек и при них стал делать режиссеру всякие дерзкие замечания». И более не стал распространяться. К Моргунову Юрий Владимирович тоже относился, прямо скажем, без особой симпатии. Однажды заметил: «У Женьки каждая шутка стремится нырнуть в черный юмор». А вот к Вицину относился, как мне казалось, с каким-то нежным сожалением. Говорил: «Жора очень хороший, можно сказать, душевный мужик, но его нелюдимость всю обедню портит. Ему, как и мне, уже порядком надоела наша троица. Всему на свете есть предел». Отсюда ясно, что экранная маска – Трус, Балбес, Бывалый – без созидательного присмотра ее «отца» Гайдая обречена была на забвение. Правда, некоторое время она еще мелькала на экранах театров и в телевидении. Так, на «Голубом огоньке» 1965 года Трус, Балбес и Бывалый представали в образе скрипачей, веселивших людей. Пригласили их и в музыкальный фильм «Сказки русского леса», где актеры вновь сыграли браконьеров. В комедии Евгения Карелова «Семь стариков и одна девушка» трио грабит инкассатора. В фильме-концерте «Эти невероятные музыканты, или Новые сновидения Шурика» Трус и Бывалый оказались в ролях музыкантов: они изображали то скрипачей, то вокалистов. А в приключенческой комедии Юрия Кушнерева «Комедия давно минувших дней» опять же только Трус и Бывалый сначала противостоят, а потом помогают Остапу Бендеру и Кисе Воробьянинову в поисках клада. Никулин в обоих случаях отказался участвовать в картинах по вышеизложенным причинам. Наконец, образы Труса, Балбеса и Бывалого перекочевали и во всеми любимые мультфильмы «Бременские музыканты», «По следам бременских музыкантов» и «Новые бременские», где они уже разбойники с большой дороги. Конечно, по-разному можно воспринимать эти суперкомичные, порой на грани вкуса экранные образы, но факт остается фактом: герои Вицина, Никулина и Моргунова стали действительно народными любимцами. В Иркутске, Перми, Хабаровске, поселке Краснозерское Новосибирской области, в Учалах (Башкирия) и в Ереване им даже поставлены памятники. В Москве есть «Музей трех актеров», созданный цирковым и эстрадным актером Владимиром Исааковичем Цукерманом. В нем около 15 тысяч экспонатов: календари и открытки, плакаты и газетно-журнальные вырезки, куклы и маски, водка и конфеты, выпущенные в честь знаменитой тройки, около 300 видеокассет с фильмами, более сотни аудиокассет с их голосами, 500 альбомов с фотографиями актеров.

Первое открытие музея состоялось 14 октября 1979 года в квартире на Войковской. Ленточку перерезал Юрий Никулин. В книге посетителей он оставил запись «Ухожу потрясенный» и изобразил убегающего человечка. Второе открытие музея состоялось 14 мая 1993 года в Московском городском клубе кинолюбителей на улице Берзарина. Перерезал ленточку кинорежиссер Леонид Гайдай.

…Давно уже нет в живых актеров, сыгравших Труса, Балбеса и Бывалого. Но великая кинотройка продолжает жить в народе.

«Деловые люди»

Год спустя после довольно успешных короткометражек «Самогонщики» и «Пес Барбос и необычный кросс» Леонид Гайдай начал снимать полнометражный художественный фильм «Деловые люди» по мотивам новелл О. Генри «Дороги, которые мы выбираем», «Родственные души», «Вождь краснокожих». В «Родственных душах» снимались Никулин и Плятт. Юрий Владимирович рассказывал: «До сих пор мне лишь в ленте «Девушка с гитарой» приходилось накоротке работать с очень известным актером Жаровым. Он был на съемочной площадке мэтром, легендой. Но, странное дело, Михаил Иванович мне ничем не запомнился. Возможно, и потому, что, я уже говорил тебе, у меня в том фильме была совсем крохотная роль. Что же касается «Родственных душ», то в этой новелле работали только Плятт и я. И, ты знаешь, впервые в жизни я понял, что значит сниматься с мастером, профессионалом высшей пробы. Мне раньше всегда казалось, что перед кинокамерой надо просто выкладываться на полную катушку и успех придет сам собой. Но я ошибался. Оказалось, что высший класс работы на съемках – это когда ты умело, тактично и грамотно подыгрываешь партнеру, временами даже как бы уходя в его тень. И елико он поступает точно так же, – лишь тогда к вам обоим придет столь желанный успех. Ростислав Янович просто-таки виртуозно посылал мне пасы, как в футболе: вовремя, на ударную ногу и всегда с поразительной точностью. Мне оставалось только «класть в девятку». У меня в кино было много и разных партнеров. Но ни с кем я не достигал такой слаженности, как с Пляттом. У нас тогда было, как в пении – в унисон и в терцию. Помнишь, в новелле есть такая сцена. Я, войдя в спальню, обнаруживаю там хозяина особняка. Требую, чтобы он поднял руки вверх. Он, однако, поднимает только одну руку. Вторую из-за прихватившего плечо ревматизма поднять не в состоянии. И когда Плятт произносил эту фразу, у меня – не поверишь – вдруг кольнуло в правой руке. Хотя ревматизмом страдает еще с войны моя поясница. А дальше началось самое удивительное. Выяснив по ходу действия, что вор и его жертва – ревматики, им требовалось быстро наладить контакт, чтобы со знанием дела обсуждать свои болячки. И мы с Пляттом так прониклись ролями, что сцену сняли с первого раза. Обычно подобные сложные эпизоды дублируются по нескольку раз. И это нормально. А тут сняли за один присест, и все получилось, как надо. Гайдай так, на всякий случай, решил переснять эпизод, когда я лезу в карман за бумажкой, перед этим положив в руку Плятту свой револьвер 22 калибра. Пересмотрел дубль и оставил первый. Удивительно гармонично мы с Пляттом тогда сработали. Новелла на экране длится всего-то пятнадцать минут, но