Зенит. История 100 лет - Алексей Владимирович Андрианов

Я был на презентациях всех наставников «Зенита», но такой пафос увидел впервые. По воображению был нанесен мощнейший залп из всех орудий: голливудский ролик о «Зените», реплики политического бомонда, живой рок-н-ролл, запущенный в аудиторию мяч. Богатый фуршет, живое общение, доступные селебритиз – все это заставляло поверить, что футбольный Санкт-Петербург вместе с Манчини вот-вот отправится в космос. На пресс-конференции Манчини отвечал на вопросы лаконично, взвешивал каждое слово, смотрел в зал с характерным для интровертов прищуром. Манчини казался не демократом Виллаш-Боашем, не диктатором Морозовым и не фокусником Спаллетти. Он предстал принципиально другим человеком: осторожным в общении, но уверенным в себе, закрытым для посторонних глаз, но доступным для подписывающих его зарплатную ведомость руководителей, главный из которых, Александр Валерьевич Дюков, повторял озвученную в прошлом году цель – попадание в топ-10 лучших клубов Европы. И именно на этих словах Дюкова я публично озвучил ненароком залетевшую в голову мысль: «А что будет, если, не дай Бог, не пойдет?» Казалось, мои мысли материализовались в конференц-зале «Ленинград Центра» – и, как в хорошем мистическом триллере, на меня, словно Вий, поднял глаза сам Александр Валерьевич. Я встрепенулся – это был мимолетный кошмар. А фраза Манчини в ответ на мой вопрос о футболе петербургской команды «Мы будем играть в отличный футбол – в значении хороший и не похожий на футбол других команд», стала довеском к будущему кошмару.

На болельщиков сразу обрушились неприятные новости – «Зенит» покинул Мигель Данни.

– Я лично не отказывался от Данни, – сказал Роберто Манчини на той же пресс-конференции, – у него закончился контракт, он ушел. Данни мне очень нравился.

Клуб провел мощнейшую трансферную кампанию: Паредес, Дриусси, Кузяев, Ерохин, Нобоа, Ригони, Маммана, Краневиттер. Однако Манчини этого показалось недостаточным – и для того, чтобы освободить место для новых футболистов, он приступил к кадровой чистке, первыми жертвами которой стали Артем Дзюба, Александр Анюков и Михаил Кержаков.

Я долго держал в строжайшем секрете нашу переписку с Артемом Дзюбой, датированную летом 2017 года. И лишь сейчас, получив согласие у давно покинувшего «Зенит» Дзюбы, озвучиваю его версию событий. В той ситуации я публично поддерживал Артема, чем вызвал недовольство Манчини, который всегда был в курсе событий в информационном пространстве. Но я искренне считал и продолжаю считать, что в тот момент с одним из лучших форвардов страны поступили несправедливо.

«Спасибо за поддержку! Я просто хочу играть», – в августе 2017 года написал мне Артем Дзюба. Несколько дней спустя я получил от него очередное сообщение: «Манчини просто с первого дня захотел убрать почти всех. Меня в том числе. Уже четыре дня жду разрешения уйти в аренду. Я хочу играть. И больше ничего не надо».

Своей цели Дзюба добился только в зимнее межсезонье. В январе основной состав улетел на сборы в Дубай, а Дзюба в очередной раз остался в «Зените-2». Мне достоверно известно, что в личной беседе с главным тренером форвард пытался донести свою позицию, рассказывал о своей мотивации и отрицал упреки в якобы негативном влиянии на коллектив, в первую очередь на Александра Кокорина. Манчини, не вникающий в тонкую душевную организацию Дзюбы, разбираться в деталях не стал. Зимой Дзюбу отпустили в аренду в «Арсенал». 22 апреля 2018 года в Туле на 87-й минуте форвард забил третий гол в ворота «Зенита» (матч завершился вничью, 3:3), фактически поставивший крест на чемпионских амбициях команды Роберто Манчини. Но тогда уже ошибся сам Дзюба: не сдержав эмоций, он показал зенитовской скамейке фамилию на футболке (по словам Дзюбы, жест был адресован Манчини), а затем произнес неосторожную фразу, запавшую в душу петербургским болельщикам: «Ваше место пятое». Поклонники «Зенита» посчитали это личным оскорблением – и, на мой взгляд, именно после этого высказывания в отношениях между Дзюбой и болельщиками пробежала первая трещина.

В августе «Зенит» Манчини показывал великолепный футбол. Я был на матче со «Спартаком» (5:1) и в ложе прессы пытался наскрести обстоятельства, способные помешать петербуржцам выиграть золотые медали. Сколько ни пытался царапать карандашом по бумаге, ничего из головы не выудил – у «Зенита» был мощнейший по меркам премьер-лиги состав, опытный, титулованный тренер, неограниченные финансовые возможности, амбициозные руководители и мудрый, авторитетный в России спортивный директор. Первый тревожный звонок прозвучал 21 сентября – «Зенит» на «Газпром-Арене» неожиданно уступил петербургскому «Динамо» в 1/16 финала Кубка России. Мы возвращались с игры в автобусе команды Александра Точилина, я своими глазами видел восторг в глазах молодых динамовцев, для которых победа над командой Паредеса, Жиркова, Ригони, Дриусси и Дзюбы стала одним из ярчайших событий. Однако уверенные победы «Зенита» над «Краснодаром» и «Реал Сосьедадом» во втором туре группового этапа Лиги Европы быстро развеяли сомнения в успешности команды. «Зенит» Манчини, словно атомный ледокол, крушил сковавшие петербургский корабль льды. Но 7 октября случилось непоправимое.

Мы общались с Сарсанией за пару недель до его прихода в «Зенит». Обсуждали дела молодых футболистов и рассуждали о российском футболе. Он всегда брал трубку и подробно отвечал на все интересующие меня вопросы. Сарсания был открыт для всех российских журналистов и имел колоссальное влияние на клубы РПЛ (до прихода в «Зенит» его интересы были сфокусированы главным образом на «Ростове»). Мы бегло пообщались в сентябре 2017-го, однако Сарсания неожиданно переадресовал меня к руководству «Зенита»:

– Слушай, мне пока рекомендовали ограничить общение с прессой, – извинился Константин Сергеевич, – попробуй поговорить в клубе, может, дадут добро.

Мы без диктофона поговорили о текущих делах «Зенита», перемололи косточки Паредесу и Дриусси, пришли к выводу, что дела и дальше пойдут в гору, и договорились созвониться через пару недель. Оснований для беспокойства, повторюсь, не было: Манчини работал с полной самоотдачей, Сарсания решал вопросы на трансферном рынке, позитивно влиял на отношения в коллективе, сглаживая углы между легионерами и русскоязычными футболистами. Его клиенты – Нобоа и Ерохин – пользовались авторитетом в раздевалке, а немного вальяжный, но обладающий потрясающими футбольными качествами Паредес постепенно становился лидером петербургской команды.

Но Сарсания умер. Оторвавшиеся тромбы за короткий период унесли жизни близких мне людей – Леонида Генусова и Сергея Герасимца, но первым в скорбном списке стал именно Константин Сарсания. На его похоронах на кладбище Ракитки в Московской области собралось все руководство Российского футбольного союза, действующие и бывшие футболисты «Зенита», ветераны, тренеры, бывшие партнеры. Российский спорт осиротел, а «Зенит», фундамент которого всего три месяца назад заложил Константин Сергеевич, получил смертельную рану, излечиться от которой было практически невозможно.

29 октября «Зенит» был разгромлен дома «Локомотивом» – Семин тактически переиграл маститого итальянского специалиста, а капитан