Владимир Губарев - Утро космоса. Королев и Гагарин

– Вы часто встречались с ним до полета?

– Всего несколько раз. Пожалуй, лучше я его узнал только на космодроме, когда запустили корабли с со­бачками и готовили главный «Восток» к старту.

– Твое «знаменитое» увольнение и выговор были в это время? Легенды ходят об этом случае…

– Ну уж легенды… Просто напряжение тех дней было неимоверным.

– А все же как это было?

– В одном из клапанов системы ориентации при испытаниях обнаружили дефект. А я не знал о нем, был в другом помещении. Вдруг входит Сергей Павлович, а я сижу и рассуждаю с товарищем о катапультирова­нии. «Вы, собственно, что здесь делаете? Отвечайте, ког­да вас спрашивают?» Королев был «на взводе». Я мол­чал. «Почему вы не в монтажном корпусе? Вы знаете, что там происходит? Да вы что-нибудь знаете и вообще отвечаете за что-нибудь или нет?» Я молчу. Тогда он го­ворит: «Так вот что: я отстраняю вас от работы, я увольняю вас! Мне не нужны такие помощники. Сдать пропуск – и к чертовой матери, пешком по шпалам!» Хлопнул дверью и ушел. «Пешком по шпалам» – выс­шая степень гнева. Пошел в зал. Чувствовалось, что «буря» и там была солидной… К вечеру дефект устра­нили. Пропуск я, конечно, не пошел сдавать. Ночью приходит Сергей Павлович к нам. Уже смягчился. Но мне говорит все же: «Выговор вам обеспечен!» А я отвечаю: «Выговор, Сергей Павлович, вы мне объявить не имеете права». Вдруг наступила тишина: как это я возражаю Королеву? И Сергей Павлович тоже немного растерялся, спрашивает: «Это как же мне вас пони­мать?» – «А так, – говорю, – не можете. Я не ваш сотрудник. Вы меня четыре часа тому назад уволили». Замолчал Королев, и вдруг хохот: «Ну, купил! Ладно, старина, не обижайся. Это тебе так, авансом, чтобы быстрее вертелся».

– Гагарин и Титов знали о ваших неприятностях в монтажном корпусе?

– Не надо драматизировать этот эпизод. Шла нормальная работа. В процессе испытаний часто появляют­ся трудности, их просто надо устранять – и все. А у Юры и Германа своих забот хватало…

– Ты имеешь в виду тренировки в корабле?

– Конечно, они поочередно обживали свой космиче­ский дом.

Вечером 10 апреля состоялось торжественное засе­дание Государственной комиссии. От технического руко­водителя пуска ждали, что он подробно расскажет о подготовке корабля и носителя, о комплексных испы­таниях. Неприятности были, и еще накануне СП в до­вольно резких выражениях отчитывал и рядовых инже­неров, и главных конструкторов. Несколько раз звучало знаменитое королёвское: «Отправлю в Москву по шпа­лам!» Да, сейчас ему представлялась прекрасная воз­можность детально проанализировать все сбои в под­готовке к пуску и, невзирая на звание и положение, пуб­лично «дать перцу» всем, кто в предстартовые дни до­ставил немало неприятных минут Госкомиссии.

Сам Сергей Павлович готовился к таким заседаниям тщательно, считая их необходимыми, потому что здесь, в комнате, собирались все, кто имел отношение к пус­ку. «Наше дело коллективное, – часто повторял он, – и каждая ошибка не должна замалчиваться. Будем раз­бираться вместе…» И что греха таить, заседания Гос­комиссии продолжались долго, причем Сергей Павло­вич никогда не прерывал выступающих, даже если что-то не нравилось в их докладах или их выводы были не­верны. На стартовой площадке Королев становился иным: резко отдавал распоряжения, не терпел «дис­куссий», требовал кратких и четких ответов на свои воп­росы.

И вот теперь председатель предоставил ему слово…

Сергей Павлович встал, медленно обвел глазами присутствующих. Келдыш, который сидел рядом, при­поднял голову. Глушко что-то рисовал на листке бума­ги… В конце стола заместители Сергея Павловича, сра­зу за ними – представители смежных предприятий, стартовики – все затихли.

– Товарищи, в соответствии с намеченной програм­мой в настоящее время заканчивается подготовка много­ступенчатой ракеты-носителя и корабля-спутника «Вос­ток». – Королев говорил медленно и тихо. – Ход подготовительных работ и всей предшествующей подготовки показывает, что мы можем сегодня решить вопрос об осуществлении первого космического полета человека на корабле-спутнике.

Королев сел. Председатель Госкомиссии, приготовив­шийся записывать за техническим руководителем запус­ка, недоуменно поднял на него глаза: «Неужели все?» Келдыш улыбнулся, кажется, он единственный, кто пред­угадал, что Королев сегодня выступит именно так. И Мстислава Всеволодовича (через несколько дней в газетах его назовут Теоретиком космонавтики) обрадо­вало то, насколько хорошо он изучил своего друга…

В тишине было слышно, как Пилюгин наливает в стакан воду. Почему-то все посмотрели на него, и Ни­колай Алексеевич смутился. Отставил стакан в сторону, пальцы потянулись к кубику из целлофана – шесть штук уже лежало перед ним. У Пилюгина была привычка мастерить такие кубики из оберток сигаретных ко­робок.

Королев не замечал этой тишины.

Он смотрел на группу летчиков, но видел лишь одно­го – того старшего лейтенанта, о котором через не­сколько минут скажет Каманин.

«Волнуется, – подумал Королев, – конечно же, знает – его фамилия прозвучит сейчас, но еще не ве­рит в это… И Титов знает, и остальные…»

Нет, ни разу не говорилось публично, что первым назначен Гагарин. Решение держалось в тайне от боль­шинства присутствующих, не это было главным до ны­нешнего дня. Основное происходило там, в монтажно-испытательном корпусе…

При встречах Сергей Павлович ничем не выделял ни Гагарина, ни Титова, ни остальных. И это выглядело странным, потому что уже при первом знакомстве Гага­рин ему понравился: Королев не сумел, да и не захо­тел этого скрывать. Именно тогда, вернувшись с пред­приятия, Попович сказал Юрию: «Полетишь ты». Га­гарин рассмеялся, отшутился, но и он почувствовал сим­патию Главного…

Конечно же, решение пришло позже. Хотя к самому Сергею Павловичу намного раньше, чем к другим. Еще в декабре, том трудном декабре, каждый день которого он помнит до мельчайших подробностей. Сначала неудача с кораблем-спутником первого числа… Потом ава­рийный пуск, когда контейнер упал в Сибири и только чудом удалось спасти собачку… Это были жестокие дни…

Космонавты приехали к нему как раз после второй неудачи. Он был благодарен этим молодым летчикам. Они успокаивали его. Им предстояло рисковать жизнью, а этот старший лейтенант с удивительно приятной, рас­полагающей к себе улыбкой говорил так, словно в кос­мос предстояло лететь ему, Королеву.

А может быть, так и есть?

– Старший лейтенант Гагарин Юрий Алексее­вич… – вдруг услышал Королев, – запасной пилот старший лейтенант Титов Герман Степанович… – гово­рил Каманин. Он рекомендовал Государственной комис­сии первого пилота «Востока».