Все под контролем - Том Саттерли

которые отслеживал эскадрон, пикнул на сотовой вышке недалеко от центра Багдада. Будучи новоиспеченным сержант-майором, решение о том, кто отправится на «удар», как назывались эти операции, чтобы захватить или, если необходимо, ликвидировать особо важные цели и их подручных, оставалось за мной[36].

Пока отряд «снаряжался» — надевал кевларовые жилеты и шлемы, проверял боеприпасы и исправность оружия, убеждался, что остальные ребята тоже готовы, — я инструктировал командиров групп. Сигнал с сотовой вышки давал нам лишь общее представление о том, где телефон в последний раз связывался с вышкой, поэтому впереди штурмовых групп отправлялся микроавтобус с оборудованием для слежения, чтобы попытаться точно определить местоположение цели.

После нападения на Всемирный торговый центр и Пентагон я вместе с медиком и специалистом по связи своей группы вылетел в Уайт-Сэндс, штат Нью-Мексико, чтобы подготовить свой эскадрон к тренировкам по мобильности в пустыне. Заселившись в гостиничный номер, я открыл чемодан и обнаружил записку от своей жены Кристин. Она гласила: «Не трудись звонить, посылать открытку или цветы. Это ничего не изменит». Я скривился и ругнулся — уже второй год подряд я забываю о годовщине нашей свадьбы.

Правда заключалась в том, что я был женат на своей работе. Хотя мне и хотелось поддерживать отношения с сыном, я не уделял этому достаточно времени. Я говорил сам себе, что мне нужно сосредоточиться на карьере, чтобы содержать семью, но это также означало, что мне не нужно с ними особо общаться. Проще всего было общаться и сохранять концентрацию на работе; все остальное становилось все сложнее.

Я оказался перед выбором. Я считал, что мой главный долг — перед страной, Подразделением и своими людьми, однако, увидев записку Кристин, понял, что если не сделаю что-то со своим браком, то потеряю третью жену, сына и все то, что они привнесли в мою жизнь в качестве «нормальной жизни».

После подготовки перед отправкой в Нью-Мексико я вернулся в Форт-Брэгг, чтобы поговорить со своим другом и сержантом-майором Крисом Ф. и рассказать ему об открытке Кристин. Он отметил, что уже давно прошел тот срок, когда мне следовало покинуть эскадрон и начать работать инструктором на КБПО. Инструкторский период ожидался от каждого оператора, отработавшего два года в качестве командира группы.

— Поэтому ты останешься здесь, — подытожил он.

*****

Я был одновременно и взволнован этим решением, и испытывал облегчение. С одной стороны, я чувствовал, что принадлежу к своей группе, и полагал, что если мы собирались на войну, то я должен быть там. Я был единственным сотрудником в своей группе, обладавшим боевым опытом, и одним из немногих таких военнослужащих в эскадроне.

Два года спустя, после инструктажа в КБПО, я собирался получить свой шанс вернуться в бой вместе со своими людьми. В 2003 году «война с терроризмом» вышла за рамки вторжения США в Афганистан и переросла во вторжение в Ирак. Иракский диктатор Саддам Хусейн, по мнению администрации США, накапливал оружие массового поражения.

Вскоре после падения режима Саддама в мае 2003 года я узнал, что меня переводят обратно в эскадрон «С» для последующего развертывания в Ираке в октябре. На этот раз я буду сержант-майором, возглавляя три штурмовые группы по шесть человек в каждой, а также группу боевого обеспечения.

Хотя новая должность отражала уверенность Подразделения в моей способности руководить, я воспринимал ее как большую ответственность за жизни других людей. Многие ночи я лежал без сна, беспокоясь о том, что недостаточно хорош для такой ответственности. Мне удавалось хорошо скрывать это, сосредоточившись на работе и поддерживая свою физическую форму на пике работоспособности.

Тем летом меня с распростертыми объятиями приняли обратно в эскадроне, и я почувствовал, что снова дома. Если и отправляться на войну, то невозможно было представить, что я пойду туда с лучшей группой людей. Людей, которые постоянно готовились и тренировались, и которые верили в нашу миссию — в то, что мы несем свободу иракскому народу.

Хотя я не был единственным ветераном боевых действий, поскольку большинство операторов уже побывало в Афганистане и Ираке, никто из специалистов группы не испытывал ничего подобного Могадишо — ни по количеству врагов, ни по продолжительности атак, ни по огневой мощи, брошенной против них. Ветераны битвы за Могадишо прониклись друг к другу особой любовью, которая может быть только у воинов, прошедших через подобное вместе.

Третьего октября, как и каждый год в годовщину битвы за Могадишо, был поднят тост за павших. Независимо от того, где мы находились, кто-то согласовывал время и место, чтобы позвонить, и те из нас, кто мог добраться до мобильного телефона или компьютера, поднимали бокал в память о тех, кто отдал все свои силы. Затем те, кто мог собраться в определенном месте, обычно пили до глубокой ночи, рассказывая истории, пока не отключались. Встречи ветеранов были для меня своего рода терапией. Они поддерживали меня и служили напоминанием о реальности того, что может случиться с каждым из нас.

Незадолго до нашей отправки я вылетел в Ирак, чтобы ознакомиться с обстановкой и местностью. Бóльшую часть времени я проводил со своим приятелем Уиллом, который был командиром отряда. Он вспоминал, что, когда американские военные впервые прибыли в Багдад, к ним относились как к героям. Все выглядело как «Джон Уэйн» и «Мы любим вас, президент Буш», а американские солдаты бросали конфеты счастливым, улыбающимся детям, которые бежали рядом с колоннами или с радостью отправлялись на «прогулки» с пешими патрулями.

Однако спустя шесть месяцев отношение к происходящему изменилось. В городах, инфраструктура которых была разрушена бомбами и ракетами коалиции, по-прежнему не было ни надежного электричества, ни водопровода. Террористы-смертники, взрывающие на рынках автомобили и самодельные взрывные устройства (СВУ), установленные вдоль дорог, привнесли в местную жизнь новый уровень насилия. В некоторых районах дети не осмеливались бегать рядом с патрулями, которые являлись ходячими мишенями.

Некоторые жители продолжали надеяться, что Соединенные Штаты в конце концов принесут мир, стабильность и процветание. Однако другие все больше разочаровывались и видели в американских войсках не освободителей, а оккупантов. А самые худшие из них активно пытались убить американских солдат и разрушить доверие между местными жителями и американскими войсками.

Вскоре после падения крайне централизованного авторитарного режима Саддама американские военные, включая Подразделение, столкнулись с повстанцами, которых финансировали и направляли бывшие члены режима, а также другие группы, находившиеся под влиянием Ирана.

Внезапный крах режима породил вакуум власти, что привело к многонедельным грабежам и другой преступной деятельности, с которой американские войска оказались не в состоянии справиться. Им пришлось сражаться