Белая эмиграция в Китае и Монголии - Сергей Владимирович Волков

концу, с фронта шли печальные вести. Войска генерала Чан Кайши одерживали победу за победой. Дела охранителя Шаньдуна стали принимать плохой оборот. Не было денег платить жалованье солдатам, отчего началось дезертирство и переход на сторону противника. Русские части, также не получающие денег по нескольку месяцев, потеряли желание защищать интересы командования, которое перестало к ним проявлять необходимые заботы. Пусть это не будет минусом, не заденет честь русских, ибо понятно каждому, что полуголодный и полуодетый солдат – плохой боец. Да еще солдат, находящийся на положении ландскнехта.

Тем не менее, русские, оставшиеся при маршале Чжан Чжунчане до конца, с честью выполнили свой долг, и в частности школа. Она принимала деятельное участие в боевых операциях. При оставлении Цинана юнкера вели арьергардные бои и много раз с полнейшим успехом отражали атаки нападавшего многочисленного противника. Были отданы Тяньцзин и Пекин. Дезертирство усиливалось. Положение усугубилось таинственным убийством маршала Чжан Цзолина. Среди китайских генералов усилились взаимные распри, и, наконец, маршалу Чжан Чжун-чану пришлось бежать, бросить на произвол судьбы оставшиеся верными ему части.

Школа перестала существовать, как и вся группа русских войск. Все стали разбредаться по разным городам Китая: Харбин, Тяньцзин, Шанхай и другие. Каждый был предоставлен сам себе, и к тому не имея при себе ни средств существования, ни возможности на скорое устройство на какую-либо службу. Таково было положение здоровых, раненых и калек оно было гораздо худшим. Военная форма сменилась штатским платьем, и началась борьба за существование, началась серенькая, эмигрантская жизнь – все было в прошлом, и жить нужно было только тем, что в душе еще теплится огонек надежды на скорое возвращение в Россию, которая все же освободится, наконец, от красного тирана и примет в свои объятия изгнанников, горячо ее любящих и готовых всегда отдать за нее все – вплоть до своей жизни.

Шаньдунцы, где бы вы ни были, помните всегда свою школу, офицеров и однокашников и в день Святителя Николая (6/19 декабря), в день школьного праздника, собирайтесь по возможности вместе, проведите час-другой в дружеской беседе и в память школы крикните громко русское «Ура!».

* * *

Заканчивая свой краткий очерк о Шаньдунском офицерском инструкторском отряде, я мысленно оглядываюсь на то недавнее, но навсегда ушедшее время пребывания в школе. Как-то особенно болезненно и тоскливо сжимается сердце, и становится жаль, что все это ушло и никогда, никогда не вернется. Встречаются юные лица юнкеров, на которых так ясно выражались желание учиться, готовность отдать себя на служение Родине и гордость за носимый мундир школы, честь которого всегда был готов поддержать. Теперь все они взрослые, все вкусили горечь эмигрантского бытия. Многие стали семейными. Некоторые прекрасно устроились, но большинство весьма скромно, а некоторых нет уже и в живых. Большинство офицеров школы также почили вечным сном, не дождавшись светлых дней возрождения Родины. Но пусть в сердцах всех шаньдунцев, тех, кто еще жив, не угасает любовь к Отечеству, тяготение к тесному объединению около союза шаньдунцев и готовность в любой момент, когда позовет Россия, взять оружие и, припоминая все знания, что дала вам школа, идти на борьбу за счастье и благоденствие нашей доброй, великой, многострадальной Родины. Вечная память почившим шаньдунцам! Слава живым!

Д. Жемчужин{67}

История Харбинского кружка морских офицеров{68}

Сегодня, в праздник Морского корпуса, в далеком ото всех морей Харбине, на чужбине, вновь собрались питомцы корпуса и офицеры флота для дружеской беседы за традиционным гусем. Смытые волнами житейского моря с родных кораблей, на которых уже не реет славный Андреевский флаг, оторванные годиною лихолетья от родных берегов родины – России, угнетаемые зачастую беспросветной нуждой, лишенные всего дорогого сердцу каждого верного сына Родины, – моряки до Харбина донесли лишь то, что не отнимется никакими грязными руками: это честь и верность заветам славных флотоводцев прошлого – славные традиции седой старины: верность Престолу и Родине.

Андреевский флаг, спущенный с мачт кораблей, остался объединяющей эмблемой для всех зарубежных русских моряков, и миниатюрный Андреевский флаг, с любовью носимый в петлице всеми моряками, является показателем верности этому флагу в изгнании тех, кто прежде под его сенью на русских кораблях способствовал возвеличению Родины и громил ее врагов. И сегодня, в знаменательный день десятилетнего юбилея Морского кружка в Харбине, составляющие его господа морские офицеры, с Андреевскими флажками в петлицах, собрались на Русском маяке, имя которого «Русский дом», где маленькие матросики воспитываются в национальном духе, видя на своей мачте поднятым сигнал великого адмирала: «Родина ждет, что каждый исполнит свой долг», и где только сегодня общими трудами установлен образ-киот покровителя флотских экипажей – святителя Николая Чудотворца, в светлую память умученного изуверами интернационала Государя Императора, перед которым установлена неугасимая лампада. Дай Бог, чтобы этот юбилей в изгнании был бы последним и все господа офицеры праздновали бы следующий юбилей своего возвращения на палубы русских кораблей уже на родной земле, в освобожденной Родине, под сенью Андреевского стяга.

Краткая история возникновения в удаленном от морей, китайском Харбине Морского кружка такова.

Крушение Омска бросило в Харбин первую волну моряков, прибывших с запада по железной дороге в группе капитана 1-го ранга Фомина{69} (Харин{70}, Четвериков{71}, Севьер, Звягин{72}, Подамутодуло{73}, Иконников{74} и др.) и адмирала Старка{75} (Запрудин{76}, Мюллер{77}, Аабуза{78}, Толстой, Тирбах{79} и др.). Некоторое время задержавшись в Харбине, Н.Ю. Фомин создал первое объединение под названием «Река». Несмотря на то что это общество получило очень крупную субсидию при посредстве шталмейстера Гондатти{80} и русского консула, оно оказалось не жизненным. Моряки не сумели объединиться (достаточно сказать, что в него не входил ни адмирал, командовавший морскими силами на Дальнем Востоке, ни один из офицеров его штаба), и общество ликвидировалось через несколько лет.

Вторая группа прибыла сюда вместе с командующим морскими силами на Дальнем Востоке контр-адмиралом М.И. Федоровичем{81} (Жемчужин, Дмитриев{82}, Тихомиров{83} и др.). Группа следовала из Читы во Владивосток и застряла в Харбине, ввиду того что во Владивостоке уже произошел переворот.

В адмиральском двухосном вагоне Пермской ж. д., ном. 58, служившем некоторое время штаб-квартирой адмиралу и стоявшем в «Адмиральском тупике», было адмиралом устроено общежитие для попадающих в Харбин моряков – до подыскания последними себе квартиры. И надо отдать должное предусмотрительности адмирала, задержавшего на несколько месяцев этот вагон на путях: эта импровизированная «гостиница» всегда