Георгий Чулков - В. Я. Брюсов

Это как бы грустно-иронический комментарий к его стихотворению «Цусима».

В конце августа 1905 года Брюсов прислал мне для «Вопросов жизни» цикл политических стихотворений. Три из них были тогда запрещены цензурою – «Близким», «Знакомая песнь» и «К ним», три были напечатаны – «Одному из братьев», «Грядущие гунны», «К счастливым».

В запрещенной тогда цензурой пьесе «Знакомая песнь» все тот же мотив иронии и скептицизма, основанных на недоверии к силам революции, и в то же время признание революции по существу.

Это – колокол вселенной

С языком из серебра,

Что качают миг мгновенный

Робеспьеры и Мара [62] .

Пусть ударят неумело:

В чистой меди тот же звон.

И над нами загудела

Песнь торжественных времен.

Я, быть может, богомольней,

Чем другие, внемлю ей,

Не хваля на колокольне

Неискусных звонарей.

В это же время – как ни странно это – Брюсова не покидала страстная мечта о мировых целях нашей великодержавной государственности. Об этом свидетельствуют такие стихи, как «К Тихому океану», «На новый 1905 год», «К согражданам».

Он писал мне: «Вы правы. Патриотизмом, и именно географическим, я страдаю. Это моя болезнь, наравне с разными причудами вкуса, наравне с моей боязнью пауков (я в обморок падаю при виде паука, как институтка).»

У меня есть еще начатое и неконченное (уже безнадежно) стихотворение…

Я люблю тебя, Россия,

За торжественный простор:

Ты – как новая стихия,

Царство рек, степей и гор…

Брюсов пленялся торжественным простором, как он пленялся силою и властью. И ему было все равно, кто является носителем этой силы и власти, если они сами по себе были значительны и мощны.

Прекрасен, в мощи грозной власти,

Восточный царь Ассаргадон

И океан народной страсти,

В щепы дробящий утлый трон [63] .

В октябре 1905 года я получил от Брюсова следующее письмо: «Дорогой Георгий Иванович! Приветствую вас в дни революции. Насколько мне всегда была (и остается теперь) противна либеральная болтовня, настолько мне по душе революционное действие. Впрочем, пока я не более, как наблюдатель, хотя уже я попадал под полицейские пули. Пишу вам вот с какою целью. Когда у нас возобновятся типографские работы, не пользуйтесь свободою печати (ведь есть она?) для напечатания тех моих стихов, которые были запрещены цензурою. Я этого решительно не хочу. Напишу новые, более достойные времени. Но, умоляю, воспользуйтесь этой свободой, чтобы напечатать мои переводы из Верхарна. Этого очень хочу. Верхарн воистину революционный поэт, и надо, чтобы его узнали теперь…»

Несмотря на свой географический патриотизм, несмотря на свои мечты о мировой империи, Брюсов как поэт понял и оценил иное начало, прямо противоположное, – начало стихийного мятежа, всемирного бунта, веселую гибель культур, созревших для страшной жатвы.

Он, историк, прекрасно понимал, что мятежники придут не в масках великодушных и сентиментальных рыцарей, а с открытыми, темными лицами, опаленными огнем восстания. Брюсов тогда, в 1905 году, и ранее не верил в то, что бунтари несут в мир свое последнее слово; ему были чужды их цели, ему был «страшен» их «неокрыленный крик», но он был готов им служить и с совершенной искренностью приветствовал их:

Где вы – гроза, губящая стихия,

Я – голос ваш, я вашим хмелем пьян.

Зову крушить устои вековые,

Творить простор для будущих семян.

И далее:

Но там, где вы кричите мне: «Не боле!»

Но там, где вы поете песнь побед,

Я вижу новый бой во имя новой воли!

Ломать я буду с вами! Строить – нет! [64]

Остался Брюсов верен своей мятежной мечте и после того, как революция победила и началось социалистическое строительство, или он этой мечте изменил – об этом расскажет тот, кто к нему ближе стоял в эти последние годы.

Моя с ним приязнь кончилась в 1907 году, когда он, объявляя мне войну на литературном поприще, упрекал меня в бунтарстве, а себя сравнивал с Цезарем [65] . Он писал мне 27 января 1907 года: «В свой час, падая, Цезарь спокойно закроется плащом, но Империя создана Цезарем, а Бруты [66] работают лишь для Августов [67] …» И далее: «Сознаю, насколько увлекательнее роль вечного завоевателя, вечного «кочевника красоты» («Разве есть предел мечтателям!» [68] ), но, подчиняясь мигу истории, говорю, как легендарный римский легионер: «Sta miles, hic optime manebimus…» [69] [70] .

Примечания

1

«Русские ведомости» – одна из крупнейших русских газет (1863–1918), издавалась в Москве. С 1870 г. – орган либеральной интеллигенции. После 1905 г. перешла к кадетам.

2

Чулков написал некролог А.П. Чехову (Новый путь. 1904, июль), перепечатанный под названием «Памяти Чехова» в сб. «Покрывало Изиды». Эволюцию Чехова-художника критик рассмотрел как переход от внешнего реализма к символизму: «конкретный мир» в произведениях писателя постепенно начал «трепетать иным светом», произошло раскрытие «реальности сокровенного», постижение «смысла реальной жизни как тайновидения» (Покрывало Изиды. С. 166–167). Статья очень понравилась М. Волошину, который писал автору: «Со статьей о Чехове я очень и очень согласен. Она очень сильна и ярка в своей краткости» (ОР РГБ. Ф. 371. Карт. 2. Ед. хр. 76).

3

Татъянин день – 12 января по старому стилю. В этот день в 1755 г. императрица Елизавета Петровна подписала Указ об учреждении Московского университета. В XIX – начале XX вв. студенты, преподаватели и выпускники университета ежегодно его отмечали: днем – торжественным актом в университете, вечером – традиционным ужином в ресторане «Эрмитаж».

4

«Яр», «Стрельня» – загородные рестораны. При «Стрельне» имелся зимний сад с тропическими деревьями. «Яр» был открыт в Петровском парке (ныне Ленинградский проспект, 32); в нем выступали лучшие цыганские хоры, он был местом кутежей купцов и «золотой молодежи». В начале 1950-х гг. здание было перестроено для гостиницы «Советская».

5

Надсон Семен Яковлевич (1862–1887) – поэт, представитель поэзии 1880-х гг., отразившей скорбь честного, не находящего места в жизни интеллигента и гражданские «некрасовские» мотивы. Даже после смерти имел множество поклонников, так называемых «надсонутых».

6

Медичи – знаменитый флорентийский род XV–XVIII вв., прославившийся покровительством искусству.

7

Левитан Исаак Ильич (1860–1900) – живописец-пейзажист, создатель пейзажа настроения.

8

Морозова Варвара Алексеевна (урожд. Хлудова; 1850–1917) – вдова крупного московского капиталиста А.А. Морозова, гражданская жена В.М. Соболевского, редактора газеты «Русские ведомости».

9

Иванов Иван Иванович (1862–1929) – историк литературы, критик.

10

Ермилов Владимир Евграфович (1859–1918) – педагог, журналист, лектор. В поэме «Весенний лед» ему посвящены строки: «Москвич известнейший, Ермилов, // И журналист, и лицедей, // В среде скучнейшей и унылой // Он был, ей-Богу, чародей…». И еще: «Ермилов пользовался лестной // Известностью. В московской пресной // Тогдашней жизни каждый знал, // Что он большой оригинал».