Анастасия Готовцева - Рылеев

Семьи Никиты Рылеева и Прево де Люмиана входили в столичный высший свет. Благодаря семейным связям обзавелся некоторыми светскими и литературными знакомствами и Кондратий Рылеев. В мартовском номере журнала «Невский зритель» за 1821 год он анонимно опубликовал стихотворное послание «Переводчику Андромахи», адресованное графу Дмитрию Хвостову, снискавшему известность литератора плодовитого, но бездарного. По форме это послание — панегирик «переводчику Андромахи»;

Пусть современники красот не постигают,Которыми везде твои стихи блестят;Пускай от зависти их даже не читаютИ им забвением грозят!...Так, так; твои стихотвореньяВ потомстве будут все читатьИ слезы сожаленьяНа мавзолей твой проливать.

Однако по сути это была едва завуалированная издевка, что угадал и адресат. Хвостов отмечал: Рылеев в частном разговоре прямо сказал ему, что «пошутил»{32}.

Как известно, граф был объектом насмешек многих литераторов. Однако в 1821 году Рылеев только входил в столичные литературные круги. А у Хвостова, несмотря на одиозную репутацию, были связи в журналах. Наконец, он был сенатором. «Шутить» по его адресу Рылееву было явно не по чину

Однако сколько-нибудь серьезных последствий «шутка» не имела. Вероятно, она была сочтена приватной, семейной.

Хвостов, секретарь Суворова, женатый на племяннице полководца, был хорошо знаком с семьей Никиты Рылеева, что видно, в частности, по суворовским письмам. Два года спустя Хвостов печатался в рылеевской «Полярной звезде». Понятно, что обусловлено это было вовсе не «достоинствами» хвостовских стихов, а именно семейными связями.

«Жесткосердный человек»

Федор Андреевич Рылеев, отец поэта, тоже был человеком Екатерининской эпохи. Точную дату его рождения установить не удалось, но, вероятно, он родился в середине 1740-х годов. К 1795-му, моменту рождения сына, у Федора Рылеева крестьян уже не было. Очевидно, родовое имение Охлябнино было промотано: в 1807 году жена писала ему с укоризной, что детям своим он «не оставил ни мальчика, ни девки, а всё продал спустя руки»{33}.

Подобно родственникам, Федор Рылеев хорошо знал Суворова: службу он начал в 1766 году подпрапорщиком Суздальского пехотного полка, которым командовал Суворов. Воевал с польскими конфедератами: согласно послужному списку; «в действительных с неприятелем сражениях, при осадах, блокадах и штурмовании крепостей, из коих под замком Краковским во время приступа ранен, и потом во всех тех движениях и форсированных маршах, где только Суздальский пехотный полк был под командою бывшего бригадиром и генерал-майором, что ныне генерал-аншеф и кавалер, графа Александра Васильевича Суворова-Рымникского, безотлучно находился»{34}.

Однако документы свидетельствуют: несмотря на участие в боевых действиях и на рану, полученную в результате неудачного штурма краковского замка в 1772 году, офицером в Суздальском полку он так и не стал. Надо полагать, отец поэта не входил в число любимцев ни Суворова, ни сменившего его в должности полкового командира полковника В. В. Штакельберга. Первый офицерский чин — корнета — Федор Рылеев получил в 1773 году, уже перейдя в Нарвский карабинерный полк. Затем были десятилетняя гарнизонная служба, чин поручика и должность полкового квартирмейстера. Однако и в Нарвском полку значительной карьеры он тоже не сумел сделать.

Лишь в начале 1780-х годов ему удалось каким-то образом обратить на себя внимание Григория Потемкина, тогда президента Военной коллегии. Можно предположить, что в данном случае не обошлось без вмешательства влиятельного родственника Никиты Рылеева, как раз в 1784-м ставшего бригадиром и назначенного столичным обер-полицмейстером{35}.

Потемкин передал государыне «челобитную» Федора Рылеева с просьбой освободить его от полевой службы по болезни. Следствием этой «челобитной» стал высочайший указ от 30 октября 1784 года: «Полкового квартирмейстера Рылеева по прошению его за имеющейся засвидетельствованной по аттестату лекарскому болезни, из полевой службы уволить по удостоинству с награждением капитанского чина, и по собственному его желанию определить в Санкт-Петербургские гарнизонные батальоны с тем, буде в оных капитанской вакансии ныне нет, то до последующей состоять ему сверх комплекта на своем содержании, чего ради и определить его к новой команде по надлежащему, где ему на новый чин и учинить присягу»{36}.

В капитанах Рылеев долго не задержался: через пять месяцев, 13 марта 1785 года последовал еще один указ Екатерины: «На место произведенного сего марта 10 дня оной (Военной. — А. Г., О. К.) коллегии из экзекуторов в полевые полки подполковника Андрея Дурасова, по признанной способности, в штаб коллегии в экзекуторы произвесть Санкт-Петербургских гарнизонных батальонов капитана Федора Рылеева». При этом назначении Рылеев стал премьер-майором, минуя секунд-майорский чин{37}.

В Петербурге Федор Рылеев прослужил пять лет. Надо полагать, это были счастливые годы. Он входил в светские круги столицы, разделял охвативший российскую аристократию интерес к масонству. В 1780-х годах он — член двух масонских лож: Конкордии и Соединенных братьев. В обеих ложах ему удалось достичь высокой степени наместного мастера; во второй из них он числился также мастером стула{38}. Военное руководство ценило Федора Рылеева, о чем красноречиво свидетельствует его назначение в 1788 году командиром 2-го батальона только что сформированного Эстляндского егерского корпуса{39}.

Организация в российской армии подразделений легкой пехоты — одна из важнейших военных реформ Екатерины П. С конца 1760-х годов егерские команды формировались при дивизиях и полках. Создание таких подразделений курировала сама императрица, этим начинаниям сочувствовали Г. А. Потемкин, П. А. Румянцев и А. В. Суворов. В конце 1780-х годов стали создаваться отдельные егерские корпуса: Кубанский, Екатеринославский, Малороссийский, Кавказский, Таврический, Бугский, Финляндский, Лифляндский. Эстляндский егерский корпус был создан 24 августа 1788 года. К подбору кадров для службы в егерях Екатерина подходила весьма тщательно, требуя назначать в корпуса особо расторопных офицеров, отличавшихся «искусным военным примечанием»{40}.

Четырнадцатого июня 1788 года Федор Рылеев, признанный годным для службы в егерях, «за отличные труды, при коллегии понесенные, произведен подполковником»{41}. Вскоре он отправился к новому месту службы. Командование батальоном в Эстляндском егерском корпусе — самая яркая страница военной биографии отца поэта.