Владислав Кардашов - Ворошилов

— В другой раз не станет бастовать!

Реакция Клима была неожиданной. «Тут случилось нечто невероятное, — писал он позднее. — Я потерял всякий контроль над собой. Крикнув что-то оскорбительное моему обидчику, я выскочил на улицу и запустил в окно конторы булыжником. Меня пытались догнать и наказать, но я скрылся в ближней балке и с тех пор стороной обходил этот дом…»

Или такой вот случай. Ворошилов на улице не поздоровался с полицейским приставом Грековым, так как не знал его в лицо — тот недавно появился в рабочем поселке. Полицейский счел себя оскорбленным и вознамерился было тут же, на месте, «проучить» молодого рабочего. Однако Ворошилов не позволил себя избить, стал сопротивляться — и оказался в околотке. Отпустил его пристав только наутро, пригрозив «присмотреться». На следующий день о столкновении рабочего с приставом говорил весь завод. Так началось долгое знакомство Клима Ворошилова с полицией.

Вскоре к нему действительно стали присматриваться: обнаружилось, что известный всем шпик по кличке «Москва» ходит за ним по пятам и особенно интересуется тем, что делают молодые рабочие в компании С. М. Рыжкова. Надо сказать, что и учителя инцидент с приставом затронул: честный, вспыльчивый, прямодушный человек, он не стал бездеятельно наблюдать за расправой над своим учеником, имел резкое объяснение с приставом. Полиция вскоре произведя у него обыск. Ничего «опасного» не нашли, да и не могли найти, так как Рыжков не вел среди рабочих революционной пропаганды.

И все же полиция беспокоилась не зря…

Дело в том, что именно в этот период, в 1898 году, на заводе ДЮМО складывается рабочий кружок, один из первых социал-демократических кружков в Донбассе. Организатором его был Иван Алексеевич Галушко, с которым Ворошилов познакомился у матери, где Галушко столовался. Вот что писал о возникновении кружка один из друзей Ворошилова, Дмитрий Паранич: «К нам в Алчевск приехал только что освобожденный из ростовской тюрьмы рабочий-литейщик Галушко. Он привез нам кое-какую политическую литературу.

Клим Ворошилов набросился на литературу, как голодный на хлеб.

Вскоре у нас сколотился революционный подпольный кружок…

Учредителями кружка были Ворошилов, Пузанов и я».

Ворошилов в своих воспоминаниях значительную роль отводит И. А. Галушко. Он был старше и, что самое важное, гораздо опытнее. Именно он после очередной поездки к семье в Ростов привез первое марксистское произведение, с которым познакомился Клим, — «Манифест Коммунистической партии». О Марксе и его учении к тому времени он уже кое-что прочел. Многое в «Манифесте» тогда еще оставалось непонятным, но одно он усвоил твердо: рабочие должны сплотиться, их сила — в единении, и только тогда они свергнут власть буржуазии.

Начав с самообразования, кружок рабочих постепенно перешел к чтению Добролюбова и Чернышевского, а затем и социал-демократической литературы. После отъезда Галушко руководить кружком стал Ворошилов. Теперь кружок пытается расширить свои связи с рабочими, вести среди них политическую агитацию. Собирались небольшими группками в близлежащих степных балках. Все громче звучит голос Ворошилова. «Говорил Клим резко, решительно, чрезвычайно просто и понятно», — вспоминал один из участников встреч. Для того чтобы так говорить, надо было обладать уверенностью в правоте своих слов, а дается она знаниями, и Клим учится. Вскоре он становится инициатором и организатором открытого выступления рабочих.

Между тем полиция не забывала строптивого рабочего. На его квартире был произведен внезапный и тщательный обыск, но ничего противоправительственного найдено не было.

Работал он по-прежнему машинистом крана. Наверху, под самым потолком цеха, где двигался кран, скапливались испарения и газы, шедшие из формовок с раскаленным металлом, здесь было нестерпимо душно.

Обсудив положение с другими крановщиками, Ворошилов пошел к начальнику цеха и заявил, что без вентиляции они больше работать не станут. Однако тот, как обычно, не обратил внимания на протесты рабочих. Тогда они предприняли решительный шаг. Предварительно договорившись с крановщиками, в середине смены Ворошилов остановил кран и спустился вниз. Немедленно примчался начальник цеха:

— Почему прекратил работу?

— До тех пор, пока не поставите вентиляторы, не буду работать Сколько раз можно обещать…

— Немедленно возвращайся в кабину, — закричал начальник, — а не хочешь — других позовем!

— Другие вам то же самое скажут, — стоял на своем Клим.

Собравшиеся вокруг рабочие поддержали его:

— Вентиляция нужна не только крановщикам, во всем цеху дышать нечем!

Неожиданное сопротивление подействовало. Уже к концу смены в крыше корпуса проделали отверстия, а вскоре установили и вентиляторы.

Выступление запомнилось рабочим завода, и все связывали его с именем Ворошилова. Но он, восемнадцатилетний паренек, еще не имел тогда опыта борьбы и не мог развить этот успех. Ему и товарищам стало ясно одно: если они будут выступать совместно, администрация не сможет не считаться с ними.

Администрация, конечно, со своей стороны, незамедлительно постаралась избавиться от «смутьяна». У Ворошилова вновь был произведен обыск, его арестовали, несколько дней продержали в полиции, но все же выпустили — не нашлось «состава преступления». Но слежку за ним полиция продолжала, а администрация завода, как только ей представилась возможность, уволила беспокойного крановщика.

Сделать это было тем проще, что свободных рабочих рук хватало и даже с избытком. На Россию надвигался крупнейший промышленный кризис 1900–1903 годов. У ворот заводов толпились тысячи безработных, готовых трудиться на любых условиях, лишь бы не погибнуть с голоду. И вот теперь эту «резервную армию труда» пополнил крановщик Ворошилов. Положение, однако, неизмеримо осложнялось тем, что полиция занесла его в «черные списки», и администрация предприятий не желала брать опасного бунтовщика. Началась пора скитаний.

К тому времени замуж вышла и младшая сестра Анна, и на иждивении его осталась лишь мать (отец вновь искал где-то лучшего места). Но устроиться на работу Клим ни в Алчевске, ни поблизости не смог, и пришлось отправиться в дальние странствия. С неделю он блуждал по предприятиям соседнего Луганска, а затем отправился дальше. Екатеринослав, Александровск, Харьков, Ростов-на-Дону — нигде работы не находилось, а если и удавалось устроиться, то вскоре, как только выяснялось, что Ворошилов числится в «черном списке», администрация увольняла его. В Таганроге Климу посчастливилось получить место слесаря на небольшом котельном заводе «Нельфиль и К0». Но через несколько дней мастер-бельгиец вызвал его в контору и с виноватой улыбкой объяснил, что должен уволить. В конторе они были одни, и мастер (Ворошилов почему-то запомнил его фамилию — Стог) на ломаном русском языке сказал: