Владимир Федоров - Александр I

По сути дела Александр I стремился, не меняя основного направления политики Екатерины II и Павла I, к укреплению абсолютизма — такими способами, которые соответствовали бы „духу времени“. В этом и заключалась суть его заигрывания с либерализмом, присущего, впрочем, не только Александру, но и другим российским монархам. Однако он не чуждался, особенно в годы откровенной реакции, применять и „палаческие методы управления“. Одна из характерных черт российского самодержавия — его умение, в зависимости от конкретной обстановки, проводить гибкую политику, идти на уступки, приспособляться к новым явлениям и процессам в стране и использовать их в интересах укрепления своих позиций.

Вступая на престол, Александр I публично и торжественно провозгласил, что отныне в основе политики будет не личная воля или каприз монарха, а строгое соблюдение законов. В манифесте от 2 апреля 1801 г. об уничтожении Тайной экспедиции говорилось, что отныне положен „надежный оплот злоупотреблению“, что „в благоустроенном государстве все преступления должны быть объемлемы, судимы и наказуемы общею силою закона“[30]. При каждом удобном случае Александр любил говорить о приоритете законности. Населению были обещаны правовые гарантии от произвола.

Все эти заявления имели большой общественный резонанс. Идея законности, утверждения „власти закона“ была главнейшей у представителей различных направлений русской общественной мысли: Сперанского, Карамзина, декабристов, Пушкина (наиболее четко выражена эта идея в его оде „Вольность“). Для разработки плана преобразований царь привлек своих „молодых друзей“ Строганова, Кочубея, Чарторыского и Новосильцева, которые и составили его „интимный кружок“, или „Негласный комитет“. Хотя комитет и назывался „негласным“, о нем знали и говорили многие. Впрочем, и сам Александр не делал из него тайны, опираясь на него в борьбе с сановной оппозицией. „Молодые друзья“, однако, уже оставили былые республиканские увлечения и придерживались весьма умеренных взглядов, были осторожны в своих проектах и предположениях и, строя планы реформы государственного управления, рассуждая о необходимости издать „Жалованную грамоту народу“, тем не менее, исходили из незыблемости основ абсолютизма и сохранения крепостничества.

С июня 1801 по май 1802 г. комитет собирался 35 раз, но в 1803 г. после всего лишь четырех заседаний был закрыт. Александр I уже прочнее чувствовал себя на троне и не было нужды в либеральных разговорах. Хотя все дело и ограничивалось по существу этими разговорами, но они пугали аристократию екатерининских времен, окрестившую комитет „якобинской шайкой“. Повод к такому нелестному эпитету подал сам царь, в шутку называвший свой „интимный кружок“ „комитетом общественного спасения“.

„Дух времени“ выразился однако в проведенных Александром мерах, хотя и второстепенных, по такому жгучему вопросу, как крестьянский. С самого начала новый царь без какого-либо специального указа или манифеста прекратил раздачу крестьян в частные руки. Уже во время коронации в сентябре 1801 г. таких раздач не последовало „к великому огорчению многих жаждавших сего отличия“[31]. Когда один из сановников (герцог А. Виртембергский) в 1802 г. обратился к Александру I с просьбой о пожаловании ему имения, царь ответил: „Русские крестьяне большею частию принадлежат помещикам; считаю излишним доказывать унижение и бедствие такого состояния, и потому я дал обет не увеличивать число этих несчастных и принял за правило не давать никому в собственность крестьян“[32].

Это отнюдь не означало, что казенные крестьяне были вполне гарантированы от перевода их на положение крепостных. В 1810 — 1817 гг. в связи с тяжелым финансовым положением империи было продано в частные руки свыше 10 тыс. душ мужского пола; широко практиковалась сдача казенных крестьян в аренду частным лицам в Белоруссии и на Правобережной Украине (к концу царствования Александра І в аренде там числилось 350 тыс. душ). Казенных крестьян закрепощали и другими путями: например, переводили в удельное ведомство, приписывали к казенным заводам и фабрикам, наконец, организовывали военные поселения (последнее было худшим видом крепостной зависимости).

О характере мер к смягчению крепостной зависимости можно судить и по указу 1801 г. о запрещении публиковать объявления о продаже крепостных „без земли“, хотя практика такой продажи не запрещалась: в публикуемых объявлениях теперь сообщалось, что крестьянин не „продается“, а „отдается внаймы“. Указами 1808 — 1809 гг. помещикам запрещалось продавать крестьян на ярмарках „в розницу“, ссылать их в Сибирь за маловажные проступки; помещиков обязывали кормить своих крестьян в голодные годы. Ничтожные результаты дал и указ 20 февраля 1803 г. о „вольных хлебопашцах“, предусматривавший выкуп крестьян на волю по обоюдному согласию их с помещиками. Выкупная сумма была настолько высока, и сделка обставлялась такими кабальными условиями, что к 1825 г. дарованным правом смогли воспользоваться менее 0,5 % крепостных крестьян. В 1804 — 1805 гг. был проведен первый этап крестьянской реформы в Латвии и Эстонии. Реформа распространялась только на „крестьян-дворохозяев“. Они получали личную свободу без земли, которую должны были арендовать у своих помещиков за феодальные повинности — барщину и оброк. Эти меры Александра І в принципе не затрагивали прав и привилегий помещиков. Правда, указом 12 декабря 1801 г. недворянские свободные сословия — купцы, мещане, казенные крестьяне — получили право покупать землю.

Многие меры Александра I касались просвещения, печати, центрального управления. Цензурный устав 1804 г. считается самым „либеральным“ в России XIX века. Он гласил, что цензура вводится „не для стеснения свободы мыслить и писать, а единственно для принятия пристойных мер против злоупотребления оною“. Цензорам рекомендовалось руководствоваться „благоразумным снисхождением для сочинителя и не быть придирчивым, толковать места, имеющие двоякий смысл, выгоднейшим для сочинителя образом, нежели преследовать“[33]. Однако цензорская практика сводила эти благие пожелания на нет, а годы усиления реакционного курса Александра I характеризуются настоящим цензурным террором. И все же некоторые цензурные послабления в первые годы его царствования нельзя не отметить; расширялась издательская деятельность, появился ряд новых журналов и литературных альманахов, печатались переводы.

По инициативе Александра за счет казны были переведены на русский язык и изданы произведения известных западноевропейских просветителей — философов, экономистов, социологов, юристов — А. Смита, Дж. Бентама, Ч. Беккариа, Ш. Делольма, Ш. Монтескье. Позже декабристы на следствии будут постоянно указывать на этих авторов, из произведений которых они заимствовали „первые вольнодумческие и либеральные мысли“.