Сталинский рейд - Сидор Артемьевич Ковпак

Опять поднялся шум. Самыми активными были бедняки.

– Забрать всю землю и делить подушно! – кричали они.

Кое-кто из подкулачников попытались было сбить крестьян с толку, повторяли доводы меньшевика Федченко: дескать, без специалистов-землемеров не обойтись. Но беднота так ополчилась, что они замолчали.

Уточнили количество помещичьей и кулацкой земли. Потом каждому десятскому указали, какую землю отвели его десятку. Условились, что в первую очередь нарезать участки безземельным. Закончили распределение под утро и прямо с заседания пошли в поле.

Радостные и счастливые, как на большой праздник, вышли люди на весеннюю пахоту. Работали от зари до зари, да только урожай собирать не пришлось. Предательское поведение Троцкого на мирных переговорах в Бресте обернулось нашествием кайзеровских орд. Горе и разорение принесли немцы на Украину. Немецкий кованый сапог подминал под себя все живое, революционное. Притихшие было кулаки повылазили из своих нор и за отнятую у них землю люто начали мстить партизанским семьям.

Сколько женщин, детей, стариков заживо сожгли они в заколоченных снаружи хатах, сколько людей изувечили, растерзали… Реками лилась кровь, раздавались стоны по всей Украине. Не миновала злая участь и нашу округу. Оскверненные трупы революционеров болтались на виселицах и в Опошне, и в Вельске, гибли семьи партизан в Диканьке и Пархомовке. Только нам, котелевским партизанам, удалось спасти своих близких. При отступлении мы взяли с собой заложников, самых именитых богатеев, двух попов, урядника и крепко-накрепко предупредили кулачье, что если пострадает хоть одна партизанская семья, заложники будут повешены.

Несколько месяцев пробыл наш отряд в Котелевском лесу. Оттуда мы контролировали район четырехугольника: Полтава – Зеньков – Ахтырка – Краснокутск. Совершали ночные налеты на немецкие гарнизоны в окрестных селах, нападали из засад на вражеские колонны, громили осиные гнезда продавшихся оккупантам петлюровских жовтоблакитныков.

Под ударами созданной из красногвардейских и партизанских отрядов Красной Армии оккупанты вынуждены были отступить на запад. Народ вновь взялся за плуг и косу, по которым так соскучились трудовые руки. Но и на сей раз недолго продолжалось затишье. Нагрянула новая беда: с юга шел Деникин. Опять пришлось бросать семью, мирный труд и идти в поход.

Накануне отхода к нам в Котельву приехал из Ахтырки секретарь уездного комитета партии Подвальный. Собрал он нас, слободских активистов, в ревкоме.

– Ну, как дела? – спрашивает.

– Да чтобы хороши были – сказать нельзя. Вот в лес уходить собираемся. Будем противника с тылу бить.

– Знаю, все знаю. Отряд Котелевский хороший. Только вот что, друзья, впереди у вас бои, а партийной организации еще нет.

Каждый из нас много слышал о партии, мечтал быть в ее рядах. Общие мысли высказал Бородай – отрядный комиссар:

– Большевистская партия правильная. Мы за нее, за товарища Ленина. Только, товарищ секретарь, сомнение у нас: сможем ли мы быть настоящими большевиками?

Подвальный рассмеялся.

– Вы, хлопцы, не сомневайтесь. Вы и есть самые настоящие большевики. Проводите, можно сказать, в жизнь политику партии, политику товарища Ленина.

– Тогда пишите, товарищ Подвальный, – раздалось сразу несколько голосов.

– Ты, Сидор, у нас командир, тебе и почет первому записаться, – промолвил Бородай.

Первым секретарем нашей партийной ячейки избрали Гнилосыра. На всю жизнь запомнил я день 29 мая, когда уполномоченный уездкома уже в походе вручил мне партийный билет.

Отступая, наш отряд в районе Ахтырки встретил группу партизанских отрядов, руководимых Пархоменко. С ними пошли дальше на север, постоянно отбиваясь от наседавших белогвардейских банд. Под Тулой наш Котелевский отряд красных партизан влился в создаваемые новые части Красной Армии. А ко мне, как назло, прицепился сыпной тиф. Сдали меня в санитарный поезд, и уж не помню, как очутился в Саратовском военном госпитале. Вышел из госпиталя худой, кожа да кости. В Саратовском губкоме товарищи предложили побыть в тылу, окрепнуть. Но я отказался, попросился на фронт. Послали в Уральск к Чапаеву. В дивизии назначили помощником начальника команды по сбору оружия. Она состояла из ста двадцати закаленных в боях красноармейцев и рабочих уральских заводов.

В то время молодая Советская республика не могла полностью снабдить многочисленные фронты самым необходимым – винтовками, пулеметами, патронами, снарядами, хотя все это было в стране. Контрреволюционные элементы – кулаки, купцы, духовенство, хозяева заводов, магазинов, мельниц – прятали огромное количество оружия. Особенно много его было у зажиточного уральского казачества – оплота царизма. Страны Антанты усиленно снабжали оружием не только армии Деникина, Колчака, Врангеля, но и многочисленные банды анархистов и эсеров, действовавшие в нашем тылу.

Нужно было обезвредить заклятых врагов революции, готовящих удар в спину. Нашей команде помог сам Василий Иванович Чапаев. После одного неудавшегося поиска он собрал нас и начал расспрашивать, где мы были, как искали оружие, что нашли.

– Не так искать надобно. Спрашивать у кулаков да справных казаков, где они оружие ховают, нечего, все одно не скажут.

Василий Иванович рассказал о том, как он дрался с белоказаками, где и как добывал оружие и боеприпасы. После этого совещания дела у нас пошли лучше. Мы находили оружие в овинах и на чердаках, в горенках купеческих дочерей и в искусно замаскированных бункерах, вырытых в отдаленных от жилья буераках. Нашли мы оружие и в алтаре за иконостасом старой станичной церкви. Было его здесь немало – сотня винтовок и около полутысячи гранат, десять тысяч винтовочных патронов да два английских пулемета.

Когда Красная Армия разгромила Колчака в Сибири, а Чапаевская дивизия – калединцев у Гурьева, нашу команду направили на Южный фронт. В Уральске мы погрузили в эшелоны все собранное оружие, артиллерию, боеприпасы и двинулись на юг Украины. Командующий 6-й армии, в распоряжение которого мы прибыли, приказал немедленно доставить привезенное в воинские части, которые в те дни готовились к штурму Перекопа. Перевозить оружие и боеприпасы предстояло по бездорожью на расстояние до ста и больше километров. Снова пошли бойцы по селам и хуторам. Кулаки Таврии запрятали своих коней с тачанками в днепровских плавнях, ярах и клунях. С большим трудом собрали мы двести пароконных подвод. Работали до полного изнеможения, задание выполнили в срок.

* * *

Взяла наша армия Перекоп. Разгромили Врангеля. Страна приступила к мирному труду. Многих демобилизовали, меня же откомандировали в распоряжение Запорожского губернского военного комиссара. В июле 1921 года получил назначение сначала помощником военного комиссара, а несколько позже – военным комиссаром Большетокмакского уезда.

Советская республика только-только поднималась из руин, всюду зияли раны войны. Банды из недобитого царского офицерья и местного кулачества терроризировали население. На борьбу с бандитами были мобилизованы все коммунисты уезда и в первую очередь работники военкомата. В селах создали отряды самообороны. За