Клуб 27. Кобейн, Хендрикс, Шакур, Уайнхаус и другие - Елизавета Михайловна Бута

оборачивается на него и внимательно смотрит на случайного собеседника, а в следующую минуту Джими уже просит кого-то сбегать за жидкостью для зажигалок. Вечером того дня Джими Хендрикс прямо из концертного зала едет в ближайшую больницу с обширными ожогами рук, но никто не жалеет о сделанном. Уже на следующий день все передовицы газет визжат о невероятном «Дикаре с Барнео». На концерты Хендрикса валят толпы людей, которые хотят посмотреть на дикого и безумного гитариста. После выступлений Чес и Майкл везут его вместе с музыкантами в студию звукозаписи, где они сутками записывают и сводят треки для альбома, а потом едут в аэропорт, чтобы в следующем городе повторилось все то же самое. Музыканты группы нее выдерживают такого ритма и начинают пользоваться допингом, и вскоре продюсер Джими Майкл Джеффри подзывает одну из симпатичных девушек в клубе, дает ей немного волшебного порошка и просит подойти и познакомиться со звездой. И это работает. После ночи с той девушкой Хендрикс буквально мчится на студию, чтобы записать что-то очень важное, а вечером, на концерте, ему просто нет равных.

Они возвращаются в Штаты на пару недель ради фестиваля в Монтерее. Там Джими исполняет уже заранее подготовленный номер. На протяжении сорока минут темнокожий парень в ядовито-желтой рубашке и с безумным афро на голове доводит толпу до безумия. Все происходящее в какой-то момент начинает напоминать шаманское действо. И в тот момент, когда публика ждет оглушительных финальных аккордов, он бросает гитару на пол, падает на колени и начинает поливать гитару какой-то жидкостью, когда та еще издает свои финальные звуки. Завороженный происходящим фотограф Эд Караефф умудряется протиснуться прямо к сцене и просит подругу подтянуть валяющийся в углу стул. Все вокруг стоят и зачарованно смотрят на сцену, поэтому никто не мешает перемещению стула возле сцены. Эд вскакивает на стул в тот самый момент, когда на сцене вспыхивает пламя. Он буквально в футе от Джими и в паре дюймов от языков шаманского пламени на теле шипящей от усилителей гитары. Эду удается сделать несколько снимков, которые впоследствии будут признаны главными рок-фотографиями всех времен и окажутся на обложке Rolling Stone.

Одна белая девушка в тот день привлекает внимание Джими. Она поет голосом темнокожей блюзовой певицы и в каждой ее ноте чувствуются боль и одиночество. Девушка выступала в тот день прекрасно, сорвала аплодисменты, но отчего-то никто даже не удосужился ее записать. Самое удивительное, что девушка от этого даже не расстроилась. По крайней мере, днем она не устроила по этому поводу истерику, а сейчас смотрела концерт вместе со всеми с совершенным восторгом в глазах.

– А почему их не снимали? Нельзя повторить их выступление? – спрашивает Джими у одного из организаторов, и парень обещает попробовать организовать им повторное выступление. Этот эпизод впоследствии пересказывал Сжм Эндрю из группы Дженис Джоплин, которому тоже пересказал кто-то из знакомых, поэтому невозможно сказать, насколько правдоподобен был этот рассказ. Сам Джими лишь пару раз в интервью упоминал прекрасный голос Джоплин.

На дворе 1967-й. Год, который изменил весь мир, и полностью перекроил лицо Америки. Джими устал от безумной Европы и хочет вернуться домой, чтобы быть первым, кого арестуют на протестах против бессмысленной и глупой войны во Вьетнаме, чтобы побывать на каком-нибудь крутом антивоенном рок-фестивале и выступить наконец по телевидению, потому что теперь никому уже не придет в голову отказать ему в этом. Они с группой регулярно ездят в Штаты на концерты, но большую часть времени проводят в Европе. В Штатах творится настоящее безумие, в котором хочется участвовать, но Джими должен записать альбом, отыграть еще несколько десятков концертов, записать еще один альбом, и еще… Его песни во всех мировых чартах, после каждого концерта возле его гримерки собирается целая толпа девушек, готовых ради него на все, а Майклу Джеффри приходят тысячные счета за аренду студий звукозаписи.

Джими Хендрикс и Кэти Этчингем.

«Когда я умру, продолжайте слушать мои пластинки»

(Джими Хендрикс)

Усталость копится в нем, превращаясь в страшную болезнь, пожирающую его изнутри. Иногда он чувствует себя настолько уставшим, что просто не в силах заставить себя выйти из номера отеля, но потом он убеждает себя в том, что у него нет права спустить все на тормозах, и едет на студию, чтобы записать свой третий альбом. Музыканты группы и Чес устали не меньше от всего этого безумия, но в студии Джими без конца требует нового дубля. Один трек они записывают по сорок раз, но Джими всегда кажется, что можно сделать лучше.

– Скажите, вот вы просыпаетесь, завтракаете, отправляетесь на студию и играете концерт вечером? Как вы находите в себе силы, чтобы заставить себя отправиться на студию на следующий день?

– Мне… Требуется усилие, чтобы проснуться.

(Из интервью Джими Хендрикса. 1969 год)

«Я докажу им, что не «дикарь с Барнео», а лучший в мире музыкант», – без конца повторяет он, но каждый день перед концертом его находит очередной корреспондент и спрашивает:

– Какие трюки вы исполните сегодня, Джими?

– Что значит трюки? Война во Вьетнаме тоже трюк. Бомбы и сотни жертв тоже большой трюк. Все в мире только трюк.

(Из интервью Джими Хендрикса, 1969 год)

Его бесконечно раздражает, что все вокруг не слушают музыку, а ждут, когда он закинет гитару за спину и начнет играть вслепую, или устроит на сцене небольшой пожар. И все же каждый раз, выходя на сцену, он превращается в другого человека, в неистового шамана над толпой. Про человека на сцене невозможно подумать, что в жизни он говорит тихим голосом и любой комплимент в свой адрес всегда превращает в шутку, чтобы сгладить неловкость. После концерта отодвинутая в сторону усталость затапливает его как снежная лавина, и ему уже сложно заставить себя проснуться, но он все равно хочет сделать еще пару дублей для нового альбома Electric Ladyland.

Оказываясь в номере отеля, он падает на кровать, зная, что нужно проспать хоть несколько часов, но чем сильнее он себя в этом уговаривает, тем ярче в памяти воспоминания дня. Ему кажется, что сейчас он лучше понимает, как нужно было записать тот трек, но сил, чтобы отправиться на студию уже нет, и эти воспоминания начинают отравлять ему сон, а затем – жизнь. Он не может ни заснуть, ни проснуться.

– Попробуй эти на ночь, помогают, – говорит ему Майкл Джеффри, протягивая упаковку сильного снотворного,