Олег Мороз - Почему он выбрал Путина?

Картина будущих президентских выборов представлялась такой. Как и в Красноярье, фаворитов скорее всего будет трое: кандидат от «народно-патриотических» сил, то бишь коммунистов, представитель, условно говоря, «партии власти» и… красноярский губернатор генерал Лебедь. Во втором туре в противоборстве с Лебедем, надо полагать, сойдутся ставленник Ельцина или Лужков. Как и в Сибири, верх возьмет отставной десантник.

Впрочем, возможно, будет и некоторое отступление от красноярского варианта во второй тур выйдут Лебедь и Зюганов, что, конечно, несколько хуже с точки зрения надежности принципа аналогий. Однако и в этом случае победу одержит Лебедь. Так что, в конечном счете, аналогия опять-таки восторжествует.

Будет, правда, и существенное различие между красноярскими губернаторскими и общероссийскими президентскими выборами. Если первые в значительной степени оказались соревнованием денег и выборных технологий, вторые, была такая надежда, все-таки в большей степени явят собой нечто осмысленное и рационально объяснимое. Чем более слабой будет становиться действующая власть, чем наглядней она будет демонстрировать свою фатальную неспособность противостоять нарастающему бардаку, тотальному разворовыванию и разбазариванию страны, тем востребованнее будет в обществе феномен «сильной руки». Уже и в 1998-м, в момент подведения итогов красноярских выборов, в представлении многих она, эта «рука», не казалась такой пугающей и отталкивающей, как еще несколько лет назад. Ни деньги, ни выборные технологии переломить эту тенденцию, думалось, не смогут, их возможности все-таки имеют предел.

Что касается неоднократных заявлений генерала, будто он не станет участвовать в президентских выборах, поверить этим заявлениям готов был разве что самый наивный. Не для того затевался весь этот суворовский поход через выборные Альпы, чтобы замкнуться в границах глухого сибирского края.

Что могла предпринять власть за оставшиеся два года, чтобы избежать сокрушительного поражения? Вроде бы практически ничего. После второго тура голосования в Красноярске это сделалось почти очевидно. Путь Лебедю в Кремль, как представлялось, был открыт. Разве что ковровую дорожку еще не успели расстелить. Казалось ясно: даже если у нового правительства во главе с Кириенко за оставшийся срок будут ощутимые успехи в экономической и социальной сфере (что само по себе казалось весьма сомнительным), это вряд ли скажется на поведении избирателей как известно, это поведение обладает значительной инерцией, электорат с опозданием реагирует на существенные перемены в своем положении.

…Таким представлялись мне да, наверное, и многим в мае 1998 года президентские шансы генерала Лебедя на выборах, которые должны были состояться менее чем через два года.

В действительности, как мы знаем, события пошли совсем по другому сценарию…

Как ни странно, на Западе, в частности в США, многие, оценивая различных кандидатов в российские президенты, в те годы весьма благосклонно смотрели на Лебедя. В начале декабря 1998-го я разговаривал на эту тему с известным политологом, в то время советником президента Ельцина Эмилем Паиным (он только что вернулся из почти месячной поездки в Штаты). Спросил его, как оценивают американцы шансы российских политических лидеров в борьбе за президентский пост и кто им представляется наиболее желательным на этом посту.

Я, разумеется, не проводил социологических опросов, сказал Паин, но, по моим подсчетам, на первом месте по благожелательности оценок среди потенциальных кандидатов в российские президенты идет Лебедь.

Это было действительно неожиданно. Вроде бы трудно было представить фигуру, менее отвечающую американским представлениям о том, каким должен быть президент демократической страны. Чем объяснялось такое странное предпочтение?

Я задавал этот вопрос многим моим американским коллегам, продолжал Паин. Их ответ: за Лебедем ничего нет, он не успел себя проявить в каких-то антиамериканских действиях или иных поступках, которые можно было бы расценивать как опасные. Далее, есть представление, что он обучаем. И третье: никто из российских деятелей, приезжающих в Америку, не говорит так много того, что американцы хотели бы услышать. Правда, они согласны, что по уровню непредсказуемости Лебедь, конечно, тоже опережает всех. Но, повторяю, с американской колокольни он видится самым малоопасным.

Стало быть, вот он главный критерий: «опасный для Америки» «не опасный для Америки».

Ну, а кто следует за Лебедем? На этот мой вопрос Эмиль Паин привел такой список американских предпочтений:

Более или менее приемлемым, с различными оговорками и опасениями, считается Лужков. На третьем месте, с еще большими оговорками, Примаков. И, наконец, замыкает четверку лидеров Зюганов. Это, по мнению американцев, реальные кандидаты в президенты. Что касается деятелей либерального толка, большинство аналитиков склоняется к тому, что их шансы на президентство крайне малы. В принципе, скажем, избрание Кириенко было бы встречено в США куда более благожелательно, нежели всех четверых, которых я упомянул выше, вместе взятых, но американские специалисты по России не считают, что у него есть какая-то надежда стать президентом.

Еще бы! Кто бы за него стал голосовать после августовского дефолта!

Как видим, в конце 1998-го политологи в США даже не догадывались, кто в действительности станет главой российского государства. Впрочем, об этом вообще вряд ли кто в ту пору догадывался.

Что касается Лужкова, продолжал Паин, то он я был даже несколько удивлен этим рассматривается как достаточно приемлемый кандидат. Все уверены, что уж от рыночной-то экономики он не отступит. Считается также: представление о том, что структуры, которые связаны с Лужковым, подомнут под себя все остальные, бесспорно, преувеличено и безосновательно. Преобладающее мнение: московский мэр и московские экономические структуры лучше других и раньше других связали себя с международными экономическими кругами, накопили огромный опыт во взаимоотношениях с ними. Пока что в процессе разразившегося кризиса (того самого августовского дефолта 1998 года. О.М.) меньше всего неприятностей иностранцам принесли как раз их связи с Москвой. Так что Лужкова американцы тоже не опасаются. Больше их пугает окружение московского мэра. Кто с ним придет? В какой мере эти люди приемлемы для западных партнеров возможного российского президента? Еще одно опасение, которое нередко можно слышать в США: Лужков, безусловно, ограничит свободу прессы. Но где аргументы? Руководители столичных газет, подконтрольного Лужкову ТВ-Центра вроде бы не жалуются, что испытывают какое-то давление со стороны московского градоначальника. Некоторые объясняют это тем, что Лужков никогда не был партийным боссом…