За гранью возможного. Биография самого известного непальского альпиниста, который поднялся на все четырнадцать восьмитысячников - Нирмал Пурджа

мечтой. Тем не менее я рос счастливым ребенком, ведь для счастья нужно совсем немного.

Родителям пришлось жить в нищете с юности. Они женились по любви, будучи представителями разных каст. К межкастовым бракам консервативное непальское общество относится плохо, и родня с обеих сторон была против этого союза. В результате мои родители стали изгоями, разлучились со своими родственниками и лишились их поддержки. Им пришлось всего добиваться самим с нуля.

Отец отправился служить в гуркхский полк в Индии, однако его жалованья не хватало на содержание троих детей, поэтому мать устроилась работать на ферму. На работу она ходила как минимум с одним ребенком на спине. Много трудиться и к тому же вести домашнее хозяйство, воспитывая детей, было очень трудно, однако мама не опустила руки. Свое трудолюбие я унаследовал от нее. Ее воспитание оказало на меня огромное влияние, как влияла она и на тех, кто был знаком с ней.

Мама не получила образования, и это, должно быть, ее очень беспокоило. Видимо, поэтому она стала общественной активисткой и выступала за свободный доступ к образованию и против гендерного неравенства. Такая активность была необычной для непальской женщины в то время, однако мама боролась за то, во что верила. Часто ей едва удавалось заработать на еду, тем не менее наша семья выдержала. Когда братья подросли, они тоже начали работать. Они вставали в пять утра и отправлялись запасать траву для трех быков, которые у нас были. После этого на весь день уходили в школу.

Мне уже было легче. В нашем саду росло несколько апельсиновых деревьев, и когда созревали плоды, я забирался на ветки и тряс их, пока все апельсины не падали. Я ел досыта, а на следующий день собирал оставшиеся трофеи, и пир повторялся. Но когда мне исполнилось четыре года, семья переехала на юг Непала, в расположенную в джунглях Читвана деревню Рамнагар, более чем в 350 километрах от Даны. Здесь было очень жарко, а горы остались далеко на севере. Причиной отъезда стала боязнь оползней, постоянно угрожавших Дане, – в районе есть несколько рек, которые в непогоду быстро выходят из берегов.

Я не особо переживал из-за переезда. До джунглей было рукой подать, и когда мама уходила собирать хворост, мне было где найти приключения – на деревенской улице, в лесу, у воды. С раннего детства я легко довольствовался малым и получал эмоции едва ли не на ровном месте. Возможно, поэтому в дальнейшем я не испытывал особенных трудностей в эмоциональном плане ни при несении воинской службы, ни коротая время в палатке на склоне горы.

Моя мама была очень строгой, но в выходные она только радовалась, когда я отправлялся в одиночку исследовать окрестности деревни. Бо́льшую часть времени с десяти утра до пяти дня я проводил на реке, занимаясь ловлей крабов и креветок. Мне доставляло радость жить на природе. Приключения, казалось, ждали повсюду. А мама морщилась по вечерам, когда я с гордостью предъявлял улов. «Зачем ты притащил эту гадость?» – недовольно спрашивала она.

Но скоро жизнь изменилась. Мои братья отправились служить в гуркхские подразделения. Они хотели помочь мне добиться лучшей жизни и каждый месяц высылали часть жалованья домой, оплачивая мою учебу в Small Heaven Higher Secondary School – школе-интернате в Читване. Такое образование можно было назвать роскошью, хотя, разумеется, никто не знал, сколько это продлится.

– Однажды твои братья захотят жениться, – говорила мама, – у них появятся семьи, и они не смогут больше оплачивать твои занятия.

Но уже тогда у меня был план, как поддерживать семью.

– Послушай, это хорошо, – сказал я маме, – я вырасту, сдам экзамены и стану школьным учителем или воспитателем в детском саду. И тогда я буду заботиться о тебе.

На самом деле я хотел стать гуркхом. У меня определенно имелись задатки для военной службы.

Несмотря на то что в интернат я попал в возрасте пяти лет, школьная жизнь вдали от дома устраивала меня. В школе все спали в общей спальне, верховодили старшие ученики, а учителя били тех, кто осмелился ослушаться. Так что первой задачей стало быстро приспособиться к нелегким условиям.

По мере взросления бороться за место под солнцем становилось все сложнее. Я, конечно, был силен и смел для своего возраста, но в школе училось много детей постарше, и с ними приходилось иметь дело. Иногда приезжала мама, привозила что-нибудь вкусное, и это тотчас же пытались отобрать у меня, едва она отправлялась домой. Порою я оставался без еды и ничего не мог с этим поделать.

Первым навыком выживания стало умение быстро бегать – чтобы удрать в лес, прежде чем кто-либо отберет еду или вещи. Бегал я хорошо и был очень вынослив. И мне нравились занятия бегом на уроках физкультуры. Следующим навыком выживания стало умение справляться с местными задирами. По мере взросления сил прибавлялось, и в юношеском возрасте я начал заниматься кикбоксингом. Вскоре я не только уже мог защитить себя, но показал хорошие результаты, став чемпионом региона по кикбоксингу. К моменту поступления в девятый класс я проиграл лишь единожды – чемпиону Непала, который был старше на семь лет. Со сверстниками проблем более не возникало. Едва очередной задира решал покуситься на мои продукты, я сначала предупреждал его, а потом пускал в ход кулаки. И очень немногие решали помериться со мною силой. Кикбоксинг стал первым шагом к превращению мальчика в мужчину.

Следующим шагом можно считать попытку попасть в гуркхи.

3

Лучше умереть, чем прослыть трусом

Однажды я заболел туберкулезом – довольно распространенной в Непале болезнью, но смог вылечиться. Потом мне поставили диагноз «астма». Когда врач объяснил, что это такое, и рассказал о долгосрочных последствиях и перспективах, я подумал: «Да ладно, никаких проблем». Ничто не могло помешать мне жить полной жизнью, и впоследствии я избавился от астмы, занимаясь бегом в лесу и участвуя в качестве развлечения в школьных соревнованиях в беге на дальние дистанции.

С раннего возраста я верил в силу позитивного мышления и не терзался мыслями о преходящих болезнях и хронических недугах, тогда как многих людей мысли об их заболевании не отпускают годами. Я стал лекарством для себя, человеком-антибиотиком, верил, что излечусь, и так и происходило. Способность мыслить позитивно в конце концов помогла попасть и в британскую армию, где, можно сказать, удалось выйти на новый уровень жизнестойкости. Это фактически была броня, и вскоре я осознал, что если действительно веришь в себя, то возможно все.