Тамерлан - Александр Викторович Мелехин

Ознакомительный фрагмент

Казаган-бек установил такое правление, что лучшего быть не может. Его доброта осталась в памяти мирян, и он правил по законам шариата. Ученые и почтенные люди были отмечены его подарками, никто не чинил препятствия и беззакония, и все были счастливы».[41]

Жизнь нашего Героя в годы правления Казаган-бека отражена в его «Автобиографии»: «Однажды (в 1355 году. – А. М.) по делам улуса я пришел в то место, где амир (князь. – А. М.) Казаган заседал в совете (хурилтае. – А. М.). Здесь же был и отец мой. Придя в совет, я разговаривал с самим амиром Казаганом, и он не только милостиво принял меня и выслушал, но даже отдал мне в жены свою внучку. Я был очень доволен такой честью. Я получил от амира Казагана много имущества и скота. Он не был особенно могущественным правителем, и мне легко было бы завладеть его царством, но я не хотел платить злом за сделанное мне добро. В этом году мне исполнилось 23 года.

Однажды на охоте я был застигнут ужасным ливнем и заблудился. В стороне виднелась какая-то гора, и я поспешил проскакать пространство меня от нее отделявшее. По сторонам большой горы стояли камышовые юрты, и я укрылся от холода в одной из них. Хозяева юрты отнеслись ко мне весьма радушно. Я рассказал им обстоятельства моей прежней жизни, и они попросили меня повторить благословения пророку, так как этого достаточно для достижения всякой цели.

С Божьей помощью, я вторично устроил собрание (встретился с хозяевами юрты. – А. М.). Они мне сказали: «за занавесью будущего тебе готовится помощь, амир; семейство пророка за тебя; наместник его сделается твоим помощником и спутником, но кто этот наместник ты узнаешь лишь перед смертью».

Эти слова уничтожили во мне всякое волнение и горе; я ободрился, отказался от своего тайного намерения отправиться в Хорасан и двинулся по направлению к Герату.

Во время отъезда я получил письмо амира Хусайна (внука Казаган-бека, друга Тимура. – А. М.) такого содержания: «Начальники моего войска сговорились убить меня и возвести на престол амира Бакыра; я надеюсь, что вы скоро прибудете…»

Нимало не медля, я выступил с войском и в тот же вечер отправился к Герату…

Вскоре мы (с амиром Хусайном. – А. М.) получили неприятные известия из Герата. Нам сообщали оттуда, что, воспользовавшись нашим отсутствием, амир Бакыр сумел подчинить себе население Герата, совершенно забрал в свои руки бразды правления.

В виду таких известий, амир Хусайн обратился ко мне за советом, что предпринять в таких затруднительных обстоятельствах. Я высказал, что, по моему мнению, следовало бы решительно напасть на Герат нам обоим вместе; в случае удачи мы достигнем своей цели, в случае же неудачи наша храбрость, во всяком случае, заслужит одобрение. Амир Хусайн согласился последовать моему совету…

Тогда с 300 своими храбрыми всадниками я направился вместе с ним к Хорасану. Подойдя к Герату, мы нашли городские ворота отворенными. Это странное обстоятельство крайне встревожило амира Хусайна: из того, что ворота оказались отворенными, он вывел заключение, что, должно быть, враг нисколько нас не боится, если и ворота не считает нужным запереть при приближении наших войск.

Я стал успокаивать амира Хусайна, а потом ударил плетью коня и поскакал к городу, увлекая за собой войско.

Амир Хусайн с войском проскакал в средину города, а я остался у ворот, чтобы, в случае внезапного нападения извне, иметь возможность защитить вошедших в город.

Между тем Хусайн отправился к лагерю Бакыра, захватил его в то время, когда тот спал, взял его в плен и овладел престолом. Меня амир Хусайн через гонца тоже пригласил войти в город.

В это время войска Бакыра, узнав, какая участь постигла их амира, задумали напасть на войско амира Хусайна, но прибытие моего войска заставило их отказаться от своего намерения, и они выразили безусловную покорность амиру Хусайну.

Таким образом, хотя Хусайн достиг своей цели с моей помощью, но исполнить данное им раньше обещание (отблагодарить Тимура, передав ему удел. – А. М.) он и не думал…

Тут я понял, что один верный спутник дороже тысячи неверных. Я расстался с амиром Хусайном и отправился к амиру Казагану.

Когда я пришел, амир Казаган мне очень обрадовался. В это время подданные амира Казагана возмутились против него. Узнав, что всем бунтом руководит некий Данышмандча Оглан (бывший ставленник Казаган-бека на ханском престоле. – А. М.), я сказал об этом Казагану и посоветовал от имени Данышмандча Оглана разослать во все стороны письма и подарки, а затем наградить тех, кто покорится, и строго наказать мятежников.

Мне исполнилось 24 года… В это время со мной подружились люди, составившие заговор против амира Казагана; они собирались, выбрав удобную минуту, убить Казагана и предложили мне тоже присоединиться к ним, войти в урду (монг. орд – дворец, ставка. – А. М.) вместе с Данышмандча Огланом и овладеть престолом.

Я для виду согласился с ними, но остановил приведение в исполнение их преступных замыслов, а сам тем временем поспешил предупредить амира Казагана об угрожающей ему опасности.

Мятежники, узнав об этом, тоже поспешили послать амиру Казагану письмо, в котором чистосердечно раскаивались в умысле на его жизнь. Амир Казаган милостиво принял заявление злоумышленников, доверяясь мне.

Однажды вечером амир Казаган пригласил меня к себе. Придя к амиру, я застал у него всех злоумышлявших ранее на его жизнь; все они были в кольчугах под верхним платьем. Я заметил это и сейчас же сообщил амиру.

Убедившись из моих слов, что действительно он собрал к себе заговорщиков, амир Казаган, сославшись на нездоровье, отпустил всех присутствовавших, а у меня просил совета, что надо делать в данном случае.

Я посоветовал раздать подарки всем недовольным; амир исполнил мое предложение и раздал очень много подарков. Когда люди эти стали делить между собою дары амира, они перессорились, и всякое согласие их (бывших заговорщиков. – А. М.) расстроилось. Амир был так доволен мною, что подарил мне, за оказанную ему услугу, город Ширганат.

В это время мне исполнилось 25 лет. Амир Казаган, намереваясь овладеть Хорезмом, считал это дело чрезвычайно трудным и потому хотел поручить это мне. Я понял, что для меня было бы выгоднее сначала послать кого-либо другого сразиться с врагом, а потом уже самому пойти и окончательно овладеть Хорезмом. Самым близким человеком к амиру Казагану в то время был амир Хисрау-Баянкули. Я переговорил с ним и внушил ему, чтобы он убедил амира Казагана в том, что взять Хорезм – дело вовсе