Жизнь в белых перчатках - Керри Махер

домыслы. Ты не в том положении, чтобы распоряжаться. Пока еще нет.

— Что ж, это честно, — буркнула она, немного сбавляя обороты.

Джей по-прежнему выглядел белокурым парнишкой, которому только в теннис с дружками играть, но быстро становился важным игроком на поле Голливуда. Он знал, о чем говорит, однако его прямота раздражала Грейс.

— Я знаю, ничего другого ты от меня и не ожидала, — проговорил он, улыбаясь. К, его губам прилипли крошки.

— Вообще-то я больше привыкла к тому, что ты льстишь мне, чтобы заставить что-либо сделать, — без ехидства заявила Грейс.

В конце концов, так и было, и в подобных случаях она довольно охотно соглашалась на его предложения.

— Тогда мы, кажется, достигли новой точки наших взаимоотношений, — улыбнулся Джей.

Грейс сердито вздохнула:

— Ты можешь хотя бы попытаться добыть мне эту роль?

— Сделаю все, что в моих силах! — поклялся он, и она ему поверила.

Однако спустя два дня Джей позвонил со словами:

— Ничего не вышло. Они хотят, чтобы ты снялась в «Зеленом огне», а потом в других картинах «Эм Джи Эм-».

— Но это нелепо! Они только что уступали меня «Парамаунт Пикчерс» для «Токо»!

— Между нами говоря, они еще и беспокоятся насчет твоего имиджа. Джорджи Элджин — роль довольно невзрачная. Никакого блеска.

— Это смехотворно. Как ты только что отметил, люди видели меня только в трех фильмах. У меня еще нет имиджа.

— Мы с тобой оба знаем, что он у тебя есть, Грейс. И на студии знают, какой тебя видит Хич. Они же смотрели плакаты и рекламные ролики.

— Я не хочу, чтобы на меня навешивали ярлыки. Мне всего двадцать четыре года. Если меня видели только в ролях модно одетой франтихи, что же я буду делать, когда мне стукнет сорок?

— Ты не первая актриса, которая задает этот вопрос.

— Прекрати изображать из себя китайское печенье с предсказаниями и будь моим агентом.

— Я и есть твой агент, пташка Грейс. И моя работа заключается в том, чтобы ты не оставалась без работы, а это значит, что тебе следует быть реалисткой. Кинобизнес жесток к женщинам старше тридцати, но, когда настанет время, мы перейдем и этот мост.

— Я сейчас покажу тебе, что значит быть реалисткой, — заявила она. Где-то в животе вспыхнул жар и волной поднялся к щекам. Слишком много в ее жизни людей — мужчин, похоже, это всегда мужчины, — которые говорят, кто она такая и что ей делать. Наверное, ей стоит все же попытаться стать чуть более похожей на собственного отца, от которого ничего не добиться запугиваниями. — Можешь сказать Дору Шэри, чтобы он изменил мой адрес у себя в записной книжке. Я откажусь от квартиры на Суитцер-авеню, если не смогу сыграть в «Деревенской девушке». Я все равно нацелилась снимать квартиру попросторнее на Манхэттене, там я на телевидении больше заработаю. Пусть шлют рождественские открытки сюда.

— Ты уверена, пташка Грейс?

— Абсолютно, — отрезала она, чувствуя, как в теле пульсирует кровь.

— Хорошо, — с каменным лицом произнес Джей, — я передам тебе его ответ.

Посмотрев великолепную постановку балета «Спящая красавица», Олег и Грейс расположились за тихим столиком в задней части «Персидской комнаты». Олег увлеченно слушал рассказ Грейс о ее телефонных переговорах с Джеем. Когда она закончила, он поцеловал ее в губы, поманил официанта и распорядился:

— Два бокала «Поль Роже», s’il vous plait[22], чтобы мы могли поднять тост за принцессу викингов Грейс Келли.

Грейс хихикнула:

— Прекрати.

— Почему? Я восхищен твоим присутствием духа, пусть даже мне придется летать в Лос-Анджелес, чтобы с тобой повидаться. — И он демонстративно вздрогнул от притворного ужаса, упомянув их общий самый нелюбимый город.

— А ты прилетишь? — Пульс Грейс участился, когда она представила себя и Олега в ее излюбленных злачных местах Голливуда, а потом — на Суитцер-авеню. Придется прикупить красивых простыней и мебели. — Мне еще интересно твое мнение насчет квартиры побольше, — добавила она в надежде, что Олег поймет намек.

— Квартира побольше, бесспорно, подойдет восходящей звезде, которая захочет приезжать в свой стильный pied-a-terre[23] в промежутках между съемками в отмеченных наградами фильмах.

— Ты как фразу из журнала прочел.

Он вздохнул, неожиданно и печально:

— Прости. Я просто провел весь день в редакции «Вог».

— Но ведь это замечательная возможность!

— Так и есть, — согласился Олег. — Но выматывает. Еще и потому, что я встал до рассвета, наводил последний блеск на летнюю коллекцию.

— Как ты можешь думать о лете, когда идет снег и воздух пахнет каштанами?

— Использую воображение. — Он постучал указательным пальцем по виску. — Мне всегда отлично удавалось отгородиться от окружающего мира и предаваться фантазиям.

Узнав в этом описании себя, Грейс прониклась к Олегу еще более сильными чувствами. Она понимала, что тянется к нему не только телом, но и душой; такого не бывало с ней со времен романа с Доном, и она осознавала, какая это редкость. Вопреки хорошим манерам Грейс положила руки на скатерть, потянулась к нему и проворковала:

— Что это за фантазий, мистер Кассини?

Он не спеша тоже подался вперед, зеркально повторив ее позу так, что их носы едва ли не соприкасались над уединенным столиком:

— Буду более чем счастлив продемонстрировать их вам чуть позже, принцесса викингов.

Остаток ужина прошел в искрящемся флирте и все усиливающемся предвкушении, обострявшемся от каждого прикосновения. Когда они наконец добрались до квартиры Олега, он страстно поцеловал Грейс, потом, дразня, отстранился и проговорил:

— Насколько я помню, ты хотела увидеть мои фантазии.

Грейс открыла рот, чтобы ответить, но обнаружила, что от вожделения лишилась остроумия. Олег засмеялся, взял ее за руку и повел в свою домашнюю студию, которая располагалась в угловой комнате с видом на город; Снаружи стоял живописный зимний вечер: там и тут светились уличные фонари и окна домов, небо было темно-фиолетовым, с тяжелыми тучами, обещавшими снегопад еще до наступления утра.

Олег включил светильник, который залил комнату розовым светом. Он сделал Грейс знак сесть в шезлонг у стены, а сам подошел к рабочему столу, взял оттуда несколько листов плотной бумаги и вручил ей. На первом листе оказалась изображена она сама: высокая, худая, в белом костюме с эффектным воротником, на втором — тоже она, в раздельном купальнике; этот рисунок заставил ее покраснеть. Третий рисунок назывался «Оскар», на нем Грейс была в эффектном голубом платье без бретелек.

Она уже открыла рот, чтобы сказать, что с «Оскаром» Олег поспешил, но он перебил ее, заявив твердо и хрипло:

— На будущий год.

Грейс впервые ощутила, что ее упорный труд высоко оценен, и это было совершенно