Жизнь в музыке от Москвы до Канады. Воспоминания солиста ансамбля «Мадригал» - Александр Н. Туманов

Бернстайном как солист для исполнения и записи концерта для клавесина Эдиссона Денисова с Нью-Йоркским филармоническим оркестром.

Шпигельман был образованным музыкантом и давал Андрею полезные советы в отношении репертуара старинной музыки. Я был с ним знаком и всегда поражался тому, как свободно он говорил по-русски. Благодаря семейным рассказам о дедушке, оставшемся в России, когда родители эмигрировали в Америку, у него вообще был необыкновенный интерес ко всему русскому. После распада Союза Джоель часто бывал в России, и, находясь в Таджикистане, даже написал оперу на сюжет романа Чингиза Айтматова. Во время стажировки в Гнесинском институте Джоэль дал клавесинный концерт на собственном, приехавшем из Штатов, клавесине. Вот этот инструмент и был продан им Московской филармонии и стал клавесином Мадригала. Это был небольшой инструмент, но с полной клавиатурой, пригодный не только для роли continuo, но и для исполнения сольных произведений. Он прибыл из Америки в специальном ящике, легко упаковывался и распаковывался и ездил с нами по всем городам и весям Советского Союза.

За клавесином последовало изготовление, по заказу филармонии, великолепных складных, черного металла, канделябров-торшеров работы Эльгуджи Амашукели, сделанных, по-моему, тоже по эскизам Мессерера. Музыкальная гостиная Мадригала теперь была полностью готова к передвижению, хотя музейной мебели и картин, конечно, не было, и приходилось обходиться обыкновенными заношенными стульями, типичными для провинциальных филармонических залов. Тем не менее, атмосфера, с помощью зажженных канделябров, клавесина и освещения, создавалась.

Следующая важная задача найти администратора, менеджера, который организовывал бы гастроли. Это было трудно. Мы безуспешно перепробовали нескольких, у которых все шло шиворот навыворот, и наконец нашли совершенно бесценного человека, концертного администратора с большим стажем, Владимира Владимировича Эмана, шестидесятилетнего человека апоплексического сложения (казалось, что у него не сегодня завтра должен быть инсульт, но, слава богу, этого не случилось). Он был трогательно предан Мадригалу, музыке вообще и той, которую мы пели, в особенности. На каждом концерте его можно было видеть стоящим в кулисе и с неутолимым интересом слушающим то, что он слышал уже сотни раз. Вижу его во время доставки клавесина где-то на гастролях в аэропорту. Концерт должен был быть в день нашего прилета, и было необходимо как можно быстрее выгрузить клавесин из самолета, доставить в концертный зал, дать ему акклиматизироваться и заранее настроить (обычно настройкой занимался Андрей). Одним словом, спешка. И в освещении моей памяти я вижу неуклюжую, толстую, задыхающуюся грузную фигуру Эмана, бегущего по необъятной длине аэропорта к нашему самолету, пришвартовавшемуся к разгрузочному депо (пассажиры были выпущены раньше). Через 20 минут он присоединяется к нам: красное лицо, покрытое потом, тяжелое дыхание, довольная улыбка… Когда, через несколько сезонов Владимир Владимирович покинул нас, просто уже не было сил продолжать такую работу, мы перевидали многих администраторов. И всегда – разочарование, и – память об Эмане.

Но нас всегда грели и вдохновляли, кто бы ни организовывал концерты Мадригала, музыка и Андрей. О том, как сливались наши голоса и как мы развивались в понимании стиля, музыкальности и исполнительстве репертуара может сказать одна из записей Мадригала, диска, посвященного музыке Германии.

Через несколько лет Мадригал достиг такой известности, что стали появляться произведения изобразительного искусства, посвященные ансамблю: картины и даже одна статуэтка, в разных цветах: синем, красном и сером, продававшаяся нарасхват в магазинах подарков (!) и прочих подобных местах. К сожалению, нет ни одной картины с Волконским.

МАДРИГАЛ В ИЗОБРАЗИТЕЛЬНОМ ИСКУССТВЕ

Мадригал.

Картина художника Гапоненко, подаренная мне ансамблем перед отъездом в эмиграцию. (х.м.)

Гапоненко в те годы был известен некоторой склонностью к гротеску в своих картинах. Элементы гротеска есть и в Мадригале, и в портретах Вана Клиберна и Майи Плисецкой, в которых пианист изображен сидящим за роялем, с длиннющими ногами, закрученными в узел, а Плисецкая – в танце, тоже с карикатурно длинными конечностями. Я пытался найти какие-нибудь сведения о дальнейшем творчестве Гапоненко, но, к сожалению, ничего не нашел.

Мадригал. Работа неизвестного художника

Глава VIII

Будни Мадригала

Слово “будни” в этой части моих воспоминаний о Мадригале не очень точно соответствует ее содержанию. Да, это были будни, в том смысле, что шла повседневная жизнь группы людей, собиравшихся каждый день на репетиции, ездивших на гастроли и дававших концерты в Москве и других крупных и некрупных городах. Но почти все эти будни были праздниками. Для меня праздники длились 9 лет: с 1965 до 1974, до нашей эмиграции. Хотя, конечно, если говорить честно, было и много, очень много сложностей. Но из этого состоит жизнь. И обо всем этом пойдет речь ниже.

Мы практически объездили весь Советский Союз с его столицами, большими и малыми городами: от Золотого Московского кольца, центральной России, Балтики, Украины, Кавказа, Средней Азии, Дальнего Востока – до Камчатки. Описать все наши поездки в рамках этих страниц, конечно, невозможно, хотя много интересного происходило в каждой из них и в творческом отношении, и в понимании огромной страны, по которой мы ездили. Было немало и смешного.

Кавказские гастроли

Запомнилась навсегда поездка по Кавказу, где мы бывали несколько раз: Грузия, Армения Азербайджан. Первой была Грузия, где у Андрея было много друзей. Тбилиси явился нам в сиянии солнца, в поразительном движении уличной жизни, необычной архитектуре и с какой-то общей позитивной атмосферой. Грузинская, восточная, по нашему восприятию, столица была освещена необыкновенным кавказским светом. Тени домов и деревьев падали на быструю горную шумящую реку. Современные и красивейшие старинные здания и церкви, театры и концертные залы. Соединение старины и современности и острое чувство экзотики. На улицах была масса людей, казалось, что город живет не в домах, а на открытом воздухе. Все, несомненно, спешили по делам, но было что-то южное и ленивое даже в этой спешке. По улицам сновали такси, их, не как в Москве, можно было с легкостью поймать, в магазинах и на рынках было все, что угодно, но цены были безумными. Как грузины могут это осилить?! Было ощущение, что мы – не в Советском Союзе, а в какой-то стране из сказок Алладина. Доброжелательность, юмор и легендарное гостеприимство освещали наше пребывание.

Первый концерт прошел с большим успехом. В Тбилиси был внушительный слой интеллигенции, и публика восприняла музыку Возрождения и Средних веков как свою – в ней немало оборотов и мотивов, близких к восточной идиоматике народной грузинской музыки.

После концерта кто-то из друзей Волконского пригласил нас на банкет. И мы увидели, что такое грузинское гостеприимство. Стол ломился