Русская эмиграция в борьбе с большевизмом - Сергей Владимирович Волков

«отстреливался из двух маузеров и был убит в перестрелке». На нем после смерти – все по словам того же сообщения – были обнаружены «дневник с его собственноручным описанием подготовки покушения на М. Лубянке и ряд других записей, ценных для дальнейшего расследования ОГПУ».

Непостижимым образом существуют эмигранты, которые верят этой небылице. Они считают возможным не только превращение многократного советского провокатора в активного противника большевиков, не только допускают чистоту его побуждений при появлении в Финляндии для разоблачения «Треста» и последующем возвращении в Москву для участия в антисоветском терроре, но даже считают его погибшим в обстановке, описанной «Правдой». Они верят в то, что Опперпут мог иметь с собой «собственноручное описание подготовки покушения на М. Лубянке», словно существуют террористы, составляющие такие улики и вдобавок хранящие их после неудачи.

Я предпочитаю верить тому, что в 1944 году рассказал мне в Берлине генерал В.В. Бискупский. По его словам, Опперпут был разоблачен и расстрелян немцами в Киеве, где он, в годы германской оккупации, был под именем Александр Коваленки владельцем антикварной лавки на Фундуклеевской улице и коммунистическим подпольщиком. Его появление в Варшаве, под именем барона Александра фон Мантейфеля, описано мною в парижском журнале «Возрождение».

Как источник сведений о «Тресте» Никулин не заслуживает доверия. Важно, однако, то, что его книга вызвала отклик, в котором назван был чекист, организовавший в январе 1930 года парижское похищение Кутепова. 22 сентября 1965 года московская «Красная звезда» напечатала письмо о «Мертвой зыби», присланное ей генерал-полковником запаса советской авиации Н. Шимановым. В нем этот несомненный бывший чекист написал: «Я не литератор и не критик, и книга привлекла мое внимание не столько своими литературно-художественными достоинствами, сколько событиями, которые происходили еще в первые годы советской власти».

Упрекнув Никулина в том, что он «частенько упрощает действительность и показывает многих контрреволюционеров близорукими и недальновидными», но назвав большой заслугой автора книги «восстановление в памяти народа забытых, ранее оклеветанных бандой Берии имен честных и преданных родине чекистов», Шиманов прибавил: «К сожалению, о некоторых оклеветанных и погибших, потом реабилитированных товарищах слишком мало сказано. Так, например, на стр. 263-й отведены только две строчки организатору поимки Б. Савинкова, чекисту Пузицкому, а комиссар государственной безопасности 2-го ранга Сергей Васильевич Пузицкий был участником гражданской войны, твердым большевиком-ленинцем, воспитанником Ф.Э. Дзержинского. Он участвовал не только в поимке бандита Савинкова и в разгроме контрреволюционной монархической организации «Трест», но и блестяще провел операцию по аресту Кутепова и ряда других белогвардейских организаторов и вдохновителей иностранной военной интервенции и гражданской войны».

Так, через тридцать пять лет после исчезновения Кутепова большевики не только сознались в своем преступлении, но и назвали имя похитителя. Попутно Шиманов подтвердил смерть тех спутников Опперпута, с которыми он, по словам «Правды», расстался после неудачного покушения на Малой Лубянке, но Опперпута не упомянул. Зато он – впервые в советской печати – сообщил гибель Якушева.

В «Мертвой зыби» нет прямого указания на судьбу этого советского Азефа. Никулин ограничился тем, что в эпилоге написал: «Болезненно переживал конец «Треста» Александр Александрович Якушев. Не утешало, что заслуги в борьбе с врагами советской власти, его удивительные смелость и находчивость, были признаны. Он принимал важность выполняемой работы, искренне увлекался ею, и теперь ему как-то трудно было жить спокойной жизнью специалиста-водника, решать вопросы сплава леса, строительства новых водных путей. Сердце патриота, закаленного в борьбе с белогвардейцами, звало в бой, но приходилось бездействовать и даже оберегать свою жизнь от белых террористов».

Террористы не наказали человека, которого «Вечерняя Москва» 17 июля 1965 года, в статье о «Мертвой зыби», назвала главным героем советской провокации в М.О.Р., но Никулин скрыл, как Якушев скончался. Скрыл это и «москвич, участник Великой отечественной войны, заслуживший на фронте несколько боевых наград» – Александр Александрович Якушев-младший, сын провокатора. В разговоре с Никулиным он сообщил только то, что мать, сестры и он сам «не знали второй жизни отца». «Он уезжал, – прибавил младший Якушев, – иногда надолго, возвращался и был всегда внимательным и заботливым к нам, детям… Не могу вам сказать, как меня обрадовало то, что написано вами о моем отце, о его патриотизме и мужестве».

Это молчание Никулина и сына «главного героя» «Треста» об его судьбе объяснено отзывом Шиманова о «Мертвой зыби» – в нем А.А. Якушев назван в числе тех «преданных партии чекистов», которые были «оклеветаны бандой Берии», погибли, но теперь «восстановлены в памяти народа». Человек, избежавший пули белого террориста, погиб от выстрела сталинского палача или умер в заключении.

В ноябре 1965 года на «Мертвую зыбь» откликнулся один из иностранных современников и свидетелей описанных в этой книге событий – бывший польский офицер и дипломат Виктор Томир Дриммер, ставший после Второй мировой войны эмигрантом в Канаде. Его статья о «Тресте» была напечатана парижским польским журналом «Культура». Дриммер написал ее по просьбе редактора этого журнала, Юрия Гедройца, и включил в нее все, что «знает и помнит» о М.О.Р.

Увы, память ему изменила, а сверить ее с существующими сведениями о «Тресте» он не потрудился. Плодом этой небрежности стало редкое по изобилию нагромождение неточностей. Не перечисляя всех его ошибок, достаточно указать две – автор воспоминаний не отличает Якушева от Опперпута, сливает их воедино, приписывает Опперпуту заграничные поездки Якушева и даже посещение Варшавы, куда Опперпут, известный некоторым русским варшавянам по савинковскому Народному Союзу Защиты Родины и Свободы, показаться, естественно, не мог, а в другой части статьи приписывает генералу Е.К. Миллеру «проверку» Опперпута в 1927 году, когда возглавителем боевой организации был не он, а А.П. Кутепов. Хронологический беспорядок затрудняет понимание воспоминаний даже подготовленным читателем, знающим дело «Треста». Неосведомленного эта путаница мест, имен и дат собьет с толку.

Если, несмотря на такой недостаток, статьей В.Т. Дриммера все же следует заняться, то только потому, что бывший польский офицер включил в нее несколько имен и фактов, не отмеченных русской зарубежной литературой о М.О.Р., а также потому, что он сообщил то, что может быть названо польским объяснением причины самоликвидации «Треста».

О себе В.Т. Дриммер написал, что с 1921-го до конца 1927 года он был сначала помощником военного агента, а затем польским военным агентом в Таллине, столице Эстонии. Политически он был пилсудчиком – бывшим капралом первой бригады тех польских легионов, которые в 1914 году, под водительством будущего первого маршала независимой Польши, вышли в составе австро-венгерских войск в поход против России. Двенадцать лет спустя эта первая бригада стала рассадником «полковников», которые, в мае 1926 года, помогли Пилсудскому захватить в Варшаве власть и