Ольга Елисеева - Потемкин

Возвышение Потемкина шло стремительно, 15 марта 1774 года он был назначен подполковником лейб-гвардии Преображенского полка[358], где императрица являлась полковником. 21 апреля в день рождения Екатерины получил орден Святого Александра Невского[359]. 30 мая был пожалован в генерал-аншефы[360]. Такая стремительная карьера задевала многих вельмож.

В мае 1774 года Екатерина ввела Потемкина в Совет. В этот государственный орган входили самые высокопоставленные лица, имевшие чины 1-го и 2-го классов: граф Н. И. Панин, князья Голицыны, граф 3. Г. Чернышев, граф К. Г. Разумовский, князь Г. Г. Орлов, князь А. А. Вяземский[361]. Как генерал-поручик, Потемкин имел чин 3-го класса. Шаг императрицы был нарушением субординации между ее советниками, и хотя вскоре Григорий Александрович стал вице-президентом Военной коллегии, то есть сравнялся по чинам с другими членами Совета, ропот среди вельмож не утих.

Многие члены Совета затаили обиду на «фаворита-выскочку». Из всех только Кирилл Григорьевич Разумовский поддержал Потемкина сразу и открыто. Камер-фурьерский журнал зафиксировал, что в 1774–1775 годах императрица часто обедала в обществе всего двух приглашенных — дежурного генерал-адъютанта Потемкина и сенатора графа Разумовского. Екатерина в сопровождении Григория Александровича запросто бывала у Разумовского в гостях[362].

Тем временем отношения с другими вельможами складывались все напряженнее. Назначение Потемкина подполковником Преображенского полка было заметным наступлением на интересы Орловых, так как прежде этим полком командовал Алексей. Отбыв в 1770 году с русским флотом в экспедицию в Архипелаг, Алексей в течение нескольких лет не мог заниматься делами полка и изрядно запустил их. Дошло до того, что офицеры разъезжали по городу на плохих лошадях и щеголяли ржавыми палашами. Со всем этим пришлось разбираться Потемкину, на казенный счет положение было поправлено, но отношения с Орловыми стали еще более натянутыми.

В течение лета 1774 года Потемкин был пожалован вице-президентом Военной коллегии, шефом всей легкой конницы и всех иррегулярных войск[363]. Президентом Военной коллегии являлся Захар Григорьевич Чернышев, сразу невзлюбивший своего деятельного помощника. Реальный вес Потемкина при дворе был гораздо больше, чем у Чернышева, а высочайшее покровительство заставляло Захара Григорьевича постоянно уступать собственному подчиненному. Это, естественно, не могло вызвать у него большого энтузиазма. Группировка Орловых выразила резкое неудовольствие таким возвышением фаворита. Между Екатериной и Г. Г. Орловым произошло неприятное объяснение, императрица настояла на своем[364].

Вскоре Потемкин стянул все нити управления Военной коллегии в свои руки[365]. В одной из записок Екатерина говорит о Чернышеве: «Галубчик, если За[хар] лжет, в чем не сомневаюсь, он наказан. Если он желал, чтобы вы были подле него, он должен быть доволен, но как бы то не было, гласно досаду показать ему нельзя»[366]. 13 июня Гуннинг доносил в Лондон: «Потемкин назначен товарищем графа Захара Чернышева по Военной коллегии. Это было ударом для последнего. Принимая в соображение характер человека, которого императрица так возвышает и в чьи руки она, как кажется, намеревается передать бразды правления, можно опасаться, что она сама для себя изготовит цепи, от которых ей впоследствии нелегко будет освободиться. Последнее ее распоряжение озаботило Орловых больше, чем все предыдущие. По этому поводу между ней и князем Орловым произошло… горячее столкновение»[367].

Натянутые отношения между президентом и вице-президентом Военной коллегии постоянно вызывали служебные трения. Тем более что императрица, если была чем-то недовольна в делах военного ведомства, обращалась к Потемкину. Через голову Чернышева решала Екатерина и вопросы о производствах по армии, контактируя непосредственно с вице-президентом[368].

Итак, в течение первой половины 1774 года Григорий Александрович заметно укрепил свои позиции и нажил новых врагов. Какова же была его частная жизнь с императрицей в начале фавора? Зимой двор несколько раз ездил в Царское Село, но 9 апреля императрица вернулась в Петербург в Зимний дворец[369]. Потемкин поселился там же[370]. Это внесло в его жизнь ряд существенных изменений. Теперь ему приходилось появляться на людях, неотступно, как тень, сопровождая свою коронованную покровительницу[371]. На первых порах при скоплении народа Потемкин чувствовал известную неловкость, ловя на себе любопытные, завистливо-презрительные взгляды публики. Екатерине приходилось ободрять его: «Никакой робости не было, вели себя приятнейшим образом, за это, ангел, большое, большое, большое спасибо»[372], — писала она.

На следующий день после возвращения из Царского Села Екатерина обращалась к любимому: «Я пишу из Эрмитажа… Здесь не ловко, Гришинка, к тебя приходить по утрам. Здравствуй, милинькой, издали и на бумаги, а не вблизе, как водилося в Царском Селе»[373].

Императрица могла иметь фаворита, но посещать его покои, когда там находятся посторонние, для нее считалось крайне неприлично. Даже ненароком забытые в комнатах Екатерины вещи Потемкина: табакерка, платок и т. д. — могли скомпрометировать государыню[374]. Однажды подаренная ей фаворитом маленькая собачка, вбежав вслед за горничной в покои Екатерины, учуяла там запах любимого хозяина и подняла радостный лай, чем вызвала сильное смущение императрицы[375].

«Утренние» записки Екатерины часто сообщают Потемкину о том, что она не сможет навестить его, поскольку боится кого-либо встретить дорогой. «…Я было пошла к тебя, но нашла столь много людей и офицеры в проходах, что возвратилась»[376]. «Я пришла к Вам, но, увидав в дверь спину секретаря или унтер-офицера, убежала со всех ног»[377]. Лакеи, гайдуки, секретари и унтер-офицеры представляли в глазах Екатерины непреодолимое препятствие. «Сто лет, как я тебя не видала; как хочешь, но очисти горницу, как приду из комедии, чтоб прийти могла, — просит она. — А то день несносен будет… Черт Фонвизина к вам привел. Добро, душенка, он забавнее меня знатно; однако я тебя люблю, а он, кроме себя, никого»[378].

Старинный однокашник Потемкина по университету Фонвизин был ближайшим сотрудником Панина. Нет ничего удивительного, что в то время, когда его партия помогала новому фавориту, контакты Фонвизина и Потемкина были весьма частыми. Особенно плотно они работали вместе в период подготовки проекта мирного договора.