«Орел» в походе и в бою. Воспоминания и донесения участников Русско-японской войны на море в 1904–1905 годах - Коллектив авторов

Полуденная обсервация: φ – 11°10′ N, λ – 109°00′ Ost. Параллель Сайгона. Температура воздуха + 19 °R. Барометр 20 м. 84.

Южно-Китайское море. 31 марта

<…> Стали подходить к бухте Камран. При подходе, близь берегов, заметили какое-то судно, стоявшее на якоре, которое, открыв нас, тотчас же снялось с якоря и полным ходом пошло от нас в сторону островов глубокого фарватера. В погоню за ним послали «Жемчуг» и оба скрылись за островами, почему пошли еще «Светлана» и «Изумруд». В 9 часов вечера крейсера вернулись; транспорт был пойман, досмотрен и отпущен, не находя его подозрительным; между тем, транспорт держал германский флаг, по допросам же оказался английский. Мне кажется, достаточно этого, чтобы иметь на него подозрение, не взирая на то, что он снялся с якоря в то время, как заметил нас и пошел по нефарватерному курсу, не останавливаясь при преследовании. Что за гуманное отношение командиров к таковому явлению – не понять, и при размышлении невольно приходишь к заключению, что здесь ничем иным пахнет, как…

Бухта Камран. 1 апреля

С рассветом курс взяли к бухте и к 12 часам дня взошли в бухту и встали на якорья <Так!>. Всего от Мадагаскара прошли 3938 миль.

Бухта Камран. 2 апреля

В 7 часов утра к нашему борту подошел транспорт «Князь Горчаков», и начали грузить уголь, В 6 часов вечера погрузку прекратили. Все суда поставили минное заграждение. <…>

В 2 часа дня вывезен в океан труп умершего боцмана с транспорта «Иртыш». Несчастный был убит стрелой. От нас ездил священник и певчие. Поп не захотел лезть на «Иртыш» по штормтрапу, потому что было жарко, он поехал в одной рясе на голое тело и потому стеснялся лезть. Кончилось тем, что его подняли чуть ли не стрелой.

Бухта Камран. 3 апреля

Утром снова подошел «Горчаков» и грузили уголь в батарейную палубу, не заваливая орудий; все же рельсы тележек были завалены. Погрузили также в кают-компанию офицеров и в буфет. Нами погружено 769 тонн. Всего стало 1500 тонн. А у «Александра» оказался недочет угля; недоставало около 600 тонн, и адмирал приказал догружать. Только теперь для всех стала ясна, к стыду «Александра», причина его призовой погрузки угля. При всех бывших погрузках «Александр» грузил уголь в короткое время и больше всех других, за что получал первый приз, и мы относили его крослоте[242] команды броненосца и говорили, что за ними не угнаться, там лошади, а не люди, и довольствовались вторым и третьим призом. Но денег еще не получали, ожидаем Владивостока.

Пришел из Сайгона белый «Орел»; новостей никаких; говорит, что минер, упавший с «Нахимова», поправляя отличительный фонарь, падение которого никто не заметил, проплавал в воде 9 часов и был извлечен французским крейсером. Сего чудесно спасшегося «Орлу» не дали, а отправили в Россию, как героя. <…>

Бухта Камран. 4 апреля

<… > Командиры съезжались к адмиралу, после чего я слышал рассказ командира, что один из них спросил адмирала: «Когда пойдем отсюда»? Адмирал ответил: «Лучше одному знать, чем всем». Я думаю, что мы ждем третью эскадру. <…>

Бухта Камран. 6 апреля

<…> Некоторые транспорты разгружались, например, «Китай», «Юпитер», для отправления их в Сайгон. Температура воздуха + 23° R.

Камран. 6 апреля

<…> В 8 часов утра снялись с якоря и пошли в море для проверки компасов.

Транспорты «Китай», «Юпитер», «Киев» и «Князь Горчаков» пошли порожние в Сайгон, в сопровождение разведочных крейсеров «Урал», «Кубань» и «Терек».

Сайгон отстоит от нас в 800 милях. В 2 часа дня мы возвратились в Бухту и стали на якорь. <…>

Камран. 7 апреля

<…> В 9–10 часов в бухте всем судам произвели практическую стрельбу по щитам, ружейными пулями; стреляли из всех орудий, причем, напугали бедных малайцев, на их плетеных коробочках, с бананами и другими фруктами.

Камран. 8 апреля

<…> «Урал», «Кубань» и «Терек», сопровождавшие транспорты, возвратились. <…>

Камран. 11 апреля

За молитвой был прочитан приказ адмирала об «экстре». Говорится, что если будет от адмирала телеграмма, с заголовком «экстра», то телеграфист должен крикнуть из телеграфной рубки это слово; услышавшие из команды должны повторять возможно сильнее и т. д., чтобы это слово дошло до администрации, наипаче до командира и старшего офицера, прежде чем прибежит рассыльный с экстренной телеграммой, который, полупив такую телеграмму, должен бежать на мостик и кричать слово «экстра»; встречные должны давать ему беспрекословно дорогу и расчищать ее. Между прочим, сказано, чтобы этим словом не эксплоатировали[243].

Камран. 12 апреля

<… > Пришел французский транспорт с мукой. Со всех судов спустили шлюпки, для приемки муки, которой у нас давно не было, и мы питались сухарями.

Южно-Китайское море. 13 апреля

<…> Ушли из Камрана. Говорят, из этой бухты, как и из Носси-бе, нас попросили удалиться. <…>

Ван-фонг. 14 апреля

Вчера в 5 часов дня пришли в бухту Ван-Фонг. Сегодня шла служба: читали двенадцать евангелий.

Ван-фонг. 17 апреля

Светлое Воскресенье. <…> Командир с нами не христосовался, а только поздравил. В 11 часов «вино и обед». Но тут вышел скандал. Супа никто не хотел брать, а требовали кашу. Вахтенный начальник спросил, отчего не берут суп, ему ответили, что суп из дохлой коровы. В это время подъехал малаец с разными съестными припасами. Минер стал покупать, но вахтенный начальник запретил. Поднялся крик: «Сами жрут яйца, а нам, на собственные деньги, нельзя покупать»! Минер обругал вахтенного начальника матерным словом, тот пошел к старшему офицеру и минера посадили в карцер. Тогда команда стала во фронт. Вышел старший офицер. Мы стали кричать, чтобы выпустили минера из карцера, иначе не будем больше работать, слова его справедливые, только горячие. Старший офицер доложил командиру, но тот не вышел; тогда пришел старший офицер с минером и стал водить его по фронту, говоря: «Вот он, не посажен, смотрите»! Тут мы загалдели и о супе. Старший офицер пошел к командиру, но тот не вышел, после чего старший офицер объявил, что сварят макароны и мы разошлись, чувствуя все-таки обиду и условившись отплатить, когда будем в бою. Кроме нашего бунта, было еще на четырех судах.

Ван-Фонг. 19 апреля

<…> Только что приготовились к погрузке угля, как неожиданно приехал адмирал, которого команда ожидала, чтобы высказать правду, как