Стихи и слезы и любовь. Поэтессы пушкинской эпохи - Елена Ивановна Майорова

из интеллигентной семьи, Каролина обратила на себя внимание Авдотьи Петровны, обладавшей особым чутьем на неординарность и огромным авторитетом в художественной среде. «Пышноволосая, черноглазая, худая» девушка производила впечатление. Завязалась ее дружба с сыновьями хозяйки салона, П. В. и И. В. Киреевскими и с поэтом Н. Языковым, бывшим в то время любимцем Елагиной. Та взяла новую знакомую под свое покровительство. Она как бы увидела в ней юную себя – в девушках Авдотья Петровна тоже много переводила, недурно рисовала, любила музыку и хорошо играла на фортепьяно. Она представила Каролину знаменитым посетителям салона, перед которыми в 1825 году начинающая поэтесса впервые выступала с чтением своего стихотворения на немецком языке[21]. Надо сказать, что девушка не была особенно смущена собранием знаменитостей и произвела на присутствующих прекрасное впечатление как стихами, так и самообладанием.

Такой самородок, безусловно, заслуживал тщательной обработки, чтобы затем превратиться в совершенное творение талантливого мастера. Дружба молодой поэтессы с семейством Елагиных-Киреевских все более укреплялась. Особенно восхищался стихами Каролины Иван Киреевский. Это даже иногда давало повод предположить в нем нежное чувство к молодой поэтессе, а ей приписать некоторое влияние на взгляды и мысли блестящего юноши. Братья Киреевские и близкие к ним любомудры[22] ввели юное дарование в знаменитый литературно-музыкальный салон З. А. Волконской.

«Дом княгини Волконской был изящным сборным местом всех замечательных и отборных личностей современного общества, – вспоминал С. П. Шевырёв. – Тут соединялись представители большого света, сановники и красавцы, молодежь и возраст зрелый, люди умственного труда, профессора, писатели, журналисты, поэты, художники. Все в этом доме носило отпечаток служения искусству и мысли». Сюда стремились А. С. Пушкин, Е. А. Баратынский, П. Я. Чаадаев, П. А. Вяземский, Д. В. Давыдов, Д. В. Веневитинов и многие другие знаменитости.

З. А. Волконская. Художник О. А. Кипренский

Восхищаясь голосом и поэтическим талантом Зинаиды Волконской, Пушкин увенчал «царицу муз и красоты» двойным венком. Но экзальтированность хозяйки иногда его смешила и раздражала. В ее доме он находил много фальши и притворства, много было игры и откровенных театральных увлечений хозяйки. Пушкин иногда уставал от театра Волконской, в котором она играла ведущую роль. Однажды его попросили что-нибудь прочесть из своих стихотворений. «В досаде он прочел “Чернь” и, кончив, с сердцем сказал: “В другой раз не станут просить».

Каролина не привлекла внимания поэта ни своими немецкими стихами, ни своей внешностью. Но она и не затерялась на этом блестящем фоне.

Темой обсуждения в салоне часто служили политические события. После декабрьского восстания 1825 года и отъезда жен декабристов в Сибирь самым злободневным событием стали волнения в Польше, где русское правительство постоянно нарушало статьи недавно дарованной стране Конституции.

Раскрытие комиссией во главе с сенатором Новосильцевым патриотических и просветительских обществ филаретов, а затем и филоматов повлекло арест около ста участников этих тайных организаций. Арестованные были и заключены в виленские монастыри, превращенные в тюрьмы. 22 октября 1823 года в застенок попал известный польский поэт Адам Мицкевич. К этому времени он уже создал «Оду к молодости», романтическую поэму «Гражина» и наиболее фантастические части поэмы «Дзяды, или Поминки» и считался своего рода общественным достоянием «Ойчизны».

Друзья, ценя его талант, в один голос заявляли, что Мицкевич в обществе не состоял и не мог состоять, так как тогда в Вильно не жил. В результате этой тактики 20 апреля 1824 года следственная комиссия вынесла следующее заключение: «Адам Мицкевич не принадлежал к обществу филаретов, а знал токмо об обществе том». Тем не менее поэт был приговорен к высылке из Литвы в центральные губернии России. Вместе со своими ближайшими друзьями Малевским и Ежовским он навсегда покинул родную Литву и в январе 1825 года оказался в Одессе.

Уже издавший две книги стихов и получивший известность поэт и изгнанник был принят в лучших семействах. Очень часто он гостил в дружеском патриотичном доме Залевских. Со стороны супруги, Иоанны, чувство дружбы переросло в глубокую любовь. Потом они не раз встречались в Москве и в Петербурге, в салоне польской пианистки и композитора Марии Шимановской. Иоанна не скрывала своей влюбленности в Адама.

27-летний Мицкевич не был новичком в «науке страсти нежной». Ещё студентом Виленского университета он был влюблен в некую Анелю; потом познакомился с дочерью богатой вдовы белокурой Марианной Верещак. Сразу возникло родство душ, а затем и взаимная платоническая любовь. Поэт надеялся, что их чувства увенчает законный брак. Однако Марианна в 1821 году стала женой богатого графа Путткамера.

Всю оставшуюся жизнь поэт помнил и безотчетно поклонялся этой прелестной женщине как недостижимому идеалу. Неудовлетворенный сущим, он стремился уйти от него в какой-то иной, лучший мир, в мир творчества, мир собственной души.

Учительствуя в Ковно (сегодняшний Каунас), Мицкевич испытывал тоскливое одиночество. Но в семье врача Ковальского он нашел так недостающее ему тепло. Хозяйка дома Каролина, красивая и щедрая женщина, стала утешительницей поэта. Увы, она утешала не его одного. Скоро Адам охладел к любовнице. Она же не разочаровалась в своем избраннике и хранила о нём нежную память до самой смерти.

Женщины находили его несколько неловким и мрачным, да ещё крайне рассеянным, но исключительно привлекательным и прощали все недостатки. Никого не смущала ни небрежная одежда – «элегантности напрасно было искать во всём туалете Адама», свидетельствовал человек, близко знавший поэта, – ни его небольшой рост: 164 см. Вдохновенный поляк был нарасхват. По словам самого Мицкевича, он почти год жил в Одессе «как паша».

Но в тот «одесский» период самым глубоким увлечением заласканного женщинами Адама стала Каролина Собаньская[23], прославившаяся в начале 1820-х своей жгучей, демонической красотой.

Поэт страстно влюбился в роковую красавицу «с жемчужными зубками меж кораллов» и «огненным синим взором» и горько сокрушался, что она равнодушна к его душевным переживаниям и лишь тщеславно домогается от него мадригалов. Для Собаньской чувства поэта были одним из учитываемых обстоятельств в той сложной и опасной игре, которую она вела в то время с русским правительством. Не найдя им практического применения, она бросила Мицкевича для очередной интриги. Глубоко оскорбленный таким отношением возлюбленной, Мицкевич выразил свои чувства в XX сонете, написанном с необычной резкостью: крымские сонеты того времени, созданные в подражание Петрарке, представляют поэта не мечтательным юношей, но мужчиной, упоенным своими победами, красотою и тайнами женского тела, жгучими ласками одесских сирен. В статье «Сонеты Мицкевича» Вяземский назвал эти сонеты «необыкновенным и удовлетворительным явлением».

Должность в Одессе поэту не