Ольга Мочалова - Голоса Серебряного века. Поэт о поэтах

«О, полумесяц, сердце не царапай…»

О, полумесяц, сердце не царапай.Ты, вечер, синею смолою капай.

Будь ласков к белым, хмурым, молодым.Купаю плечи, вспоминая Крым.Что в том, что я давно уж не любима?У горечи есть крылья Серафима.

Я днем играю в шарики забот.Ночь, в ушки поцелуй меня и в рот.

«В безветренную ночь хлынь на спину, коса…»

В безветренную ночь хлынь на спину, коса.Тьма летняя кругла, как плод.Совсем бледна заката полоса.Мне близки те, кто едет и идет.

Босая, ноги погружаю в пыль.Я словно странствую к святым местам.И этой ночью много кротких сил.Я южным вручена ветрам!

Не я, а ночи бархатный прибойСлагает верности слова.Я только обращаю голос мойВ ту сторону, где спит Москва…

«Чтоб книга обо мне любимою была…»

Чтоб книга обо мне любимою была,Я стану жить неслышным танцем гнева.Чтоб на могиле, мрамором бела,Стояла плачущая дева!

Мне сладко думать, что я буду — прах.Здесь сухо и пестро, и здесь я не любима.Но в ландышах, в дожде, в колоколахМое воскреснет кругленькое имя!

ПРОСЕЛОЧНАЯ ДОРОГА

Единственная святыняРусского захолустья,Единственный выходДеревенской грусти — Проселочная дорога,Уклонами, вдоль изб,Бегущая неудержимоС гор вниз.Обойдется и шатким мосточком,Не погнушается лужей,Колким леском проберется,Только сдвинется уже…В унылую погодуДолгий дождь отнимает простор,Хоть плачь или штопай чулкиПод скучный в избе разговор!Но знаешь — версты и версты —Несет вековую тревогуВ неведомое скитаньеПроселочная дорога!Твое содроганье,Твоя не новая грусть —Песчинка, подхваченнаяВ ее стремительный путь!

ВЯЧЕСЛАВУ ИВАНОВУ

Ночь совершенней дня,И в Вас, как в звездной ночи,Стоит надмирная прохлада.

Безогненностью дальнего огня,Крылатым холодком мне в очи —Вы над ковром ликующего сада.

Так, всякий, кто знал Вас,Бывал на Альпах.Вас всякий знал, кто разУ счастья просил пощады.Через меня посланаБелая роза —Роза бездонного мира —Поцелуем глубин благовонных,Веяньем звездного небаНавстречу сиянию в БогеИ вечной живости веры —Даром любви.

Как странно я запомню это лето,Где, царственным вниманием согрета,Я в ласточку менялась из совы!О, древнее лукавство жизни,Приоткрывающее путь к отчизне —Зеленый цвет травы!И как меня загадочно делили,Потягивая кончики усилий,Любовь, трава и лень!О, сад мой под Москвой, всех трогательней мест!Глядеть, дышать — никак не надоест!Торжественно-бездумен день!

БАЛЬМОНТУ

Колкой шерсткою рукоплесканья пробежалиВ говорливой, многолюдной зале.Люстры слабо-пьяный свет —Душу обнимающий браслет.Голос вспоминал Эпоху Возрожденья,Страстно-рыжую и полную кипенья,И стояло предо мной весь часВаше имя зорким, как алмаз.Может быть завидным перед смертьюВоздух золотистый на концерте,И, подобна греющим ручьям,Нежность к Вашей жизни и стихам.

ФИЛИ

В сугробах старого домаТетушки пили кофеВ медлительные часыМедлительной крови.

Неизменная Анна,Всегда опрятно одета,Входила подать сливки,Простучав каблуком по паркету.

Ленились в саду розы.Воздух жужжал от зноя.В низкие окна ломилосьНебо голубое.

Но опускали шторы,Ведя разговор по хозяйству,Затворяли дверь на террасуИз нелюбви к пространству.

В комнатах чинно. ДышитПрохладный букет резедовый,Начат роман английский,Герои с пробором ровным.

Или пасьянс разложен,Тоскующий беспредметноО человеческой жизниНашей, грустной и смертной.

ПРАДЕД

Никто никогда не расскажет:Каким был мой прадед?Шутником ли? Прижимистым? Рослым?Был ли суровым в правде?Избяным запахом дышитГалич костромской,Откуда с рыбным лоткомОн шел на встречу с судьбой —С Москвой. Шагал отважно,Сероглаз, молчалив, упрям,Мертвым серебром рыбыТоргуя по господам.Что думал он на ветру,С ношей идя перелеском?Мечтался ли дом ему,Окна с ситцевой занавеской?Или без мысли вдыхал,Шагая, смутную радость,Что держит правнучку, меня,На земле вескостью клада.

Сеанс «Джоконды»

Леонардо да Винчи

«Тебе восторг далекий хор

Поет сквозь заросли преданья,

И крепкий воздух снежных гор —

Твое посмертное молчанье».

Зеленоватые струйки на побегушкахУ жажды неги сквозной —Фонтаны. Музыка искр и брызг.Леонардо, внедренный в окно.Вот вошла. Полуоткрытые двери.Улица, как кометный хвост.Моря волненье.На середину выдвинутый холст.Лунный обморок. Корней недомолвки.Человеку великий соблазн —Матовое лицо Моны ЛизыС двойственным выражением глаз.Борясь с хищными свистами,Палимый едким огнем,Линии чистыеНамечает он.В ее улыбке —Дрема и топи.Полуотказ жить на Земле.ДерзновеньеЛуной над любовьюПолнеет.

«Второй „Домострой“» (1923)