Святые русской Фиваиды - Максим Александрович Гуреев

до сих пор, где-то среди елей, что водят причудливый хоровод, завывают и раскачиваются на ветру, таится тот, кто и не от мира ангельского, и не от мира сего воспевает псалмы-песни, совершенно уподобившись святому псалмопевцу Давиду.

Глава десятая

Павел Обнорский и Корнилий Комельский

Павлов Обнорский монастырь – Преподобный Павел – Духовные искания инока – Собирание ума и сердца – Странствия Павла – Комельские испытания – «Глубже греха» – Обнорский идиоритм – Ступени познания – Иконография Павла Обнорского – Духовное наставничество – Корнильево – 1501 год – 1924 год – Комельский миф – Другая пустота – «Храмина» Корнилия – «Кирилловские хлебни» – Странствия Корнилия – 1497 год – Устав преподобного Корнилия – Уход Корнилия из монастыря – Торжество над временем

…От Обнорской Голгофы до монастырских ворот оказалось метров сто, не более. А за ними – всё, как описал в свое время А. Н. Муравьев: «Не было там и души человеческой, и эта мертвенная тишина соответствовала понятию о пустынной обители». Впрочем, у Андрея Николаевича продолжение повествования было таким: «Вся братия, хотя и не многолюдная, до последнего послушника, соединена была в церкви; вечерня уже отошла и оканчивалось правило, когда взошел я в соборную церковь Живоначальныя Троицы; пели умилительную стихиру Честному Кресту… никто не заметил присутствия чужого лица, хотя я был один только пришелец в церкви, совершенно пустой; признаюсь, это благочестивое зрелище тронуло меня до слез, напомнив мне Афонские пустые скиты».

Троицкого собора XVI века здесь уже давно нет, его сровняли с землей в 1936 году (годом раньше на Каменном острове взорвали Спасо-Преображенский собор XV века). Получается, что как раз во времена нахождения в Обнорском монастыре «опытной педагогической станции» все это и произошло. Можно себе только представить, каким потрясением для питомцев станции стало уничтожение огромного древнего Троицкого собора с Предтеченским и Сергиевским приделами при помощи саперов, военнослужащих и тяжелой техники. Сегодня мы, разумеется, уже не скажем, чего было больше в этом потрясении – радости или страха…

Сейчас в Обнорском служат в непонятно каким образом сохранившейся Успенской церкви, недалеко от которой стоит деревянная часовня, под которой, по преданию, и почивают под спудом мощи преподобного Павла.

Житие обнорского подвижника было написано около 1529 года. Безымянный его автор сообщил: «Тем же и аз отчестей повинухся заповеди в повесть предлагаю преподобнаго Павла житие не от слышания токмо прием сие, но и многих получив их о оном списании, яже от древних, видевших святаго и от инех многих, слышавших (о нем. – М. Г.)».

Таким образом, житие преподобного Павла Обнорского, как мы видим, было составлено на основе воспоминаний черноризцев, знавших святого пустынника, а также устных преданий как о нем, так и о монастыре. Также известно, что редактированием и адаптацией жизнеописания блаженного старца занимались В. О. Ключевский, А. П. Кадлубовский и архимандрит Иоанн (Верюжский).

Читаем в житии преподобного: «Великий угодник Божий и чудотворец Павел Обнорский родился в 1317 году в Москве от богатых и благородных родителей и по тогдашнему времени получил самое лучшее воспитание. Благочестивые родители его ничего не жалели для образования единственного своего сына, готовя в нем верного слугу великому князю и наследника своих многочисленных имений». Зачин этот во многом напоминает сказания Епифания Премудрого и Пахомия Логофета о годах юности преподобных Сергия Радонежского и Кирилла Белозерского, когда вопрос научения грамоте и получения образования в раннем детстве был первостепенным и во многом определял стремление святых отроков к богомыслию, а впоследствии и к иноческому служению.

В возрасте 22 лет Павел постригся в монашество в одном из волжских монастырей. Оказавшись в обители и «ведя жизнь суровую и воздержанную», новоначальный инок меж тем пребывал в сомнениях, о которых в его житии сказано следующее: «Не был доволен своими подвигами и чем более упражнялся в добродетели, тем сильнее разгоралось в сердце его желание и стремление к новым, большим подвигам. Что это за монашество, думал он, когда я делаю все по собственной воле, сколько, когда мне вздумается? Какое это отречение от самого себя, какое подвижничество, когда я не терплю никакой нужды? Чем отличается теперешняя моя жизнь от той, какую я вел в мире?»

Поиск ответов на эти вопросы привел Павла в Троицу святого Сергия, где он «нашел все, к чему стремилась его душа: под руководством великого старца все иноки усердно и единодушно подвизались на поприще благочестии, в точности исполняя все правила монастырского устава, требующего всецелого послушания, смирения, нестяжательности и самоотвержения. Не мало было в обители и таких, которые, не ограничиваясь исправлением обычного правила, простирались, по благословению Сергия, на большие труды и подвиги» («Исторические сказания о жизни святых…»).

Со временем преподобный Павел оказался среди тех, кто простер свое иночество «на большие труды и подвиги» (в предыдущей главе мы уже говорили о том, что Павел провел в затворе в «уединенной келье вне монастыря» (Троице-Сергиева. – М. Г.) 15 лет). Но и этого аскетического подвига преподобному оказалось недостаточно для обретения совершенного безмолвия и полной концентрации на «умно́м» молитвенном делании, когда молитва творится не столько словами, сколько мысленно, когда сосредоточение на общении с Богом позволяет полностью отсечь мирские и праздные мысли.

«Умна́я молитва», совершаемая в молчании, есть один из вернейших способов прочтения Молитвы Иисусовой, ибо в этом случае происходит полное схождение умной и сердечной энергий, их синергия, если угодно. Так, святой Григорий Синаит советует: «С утра понудь ум свой сойти из головы в сердце и держи его в нем и непрестанно взывай умно и душевно: «Господи Иисусе Христе, помилуй мя!… Собери ум свой в сердце и оттуда мысленным воплем призывай на помощь Господа Иисуса». Следовательно, ум и все помыслы должны собираться, пребывать в сердце, которое святой Григорий Палама называет «сокровенной храминой ума», и, стало быть, абсолютно растворяться в любви и немятежности помыслов. По мысли Отцов Церкви, эта синергия совершенно естественна для человека, ибо, «ум вводится в сердце вместе с вдыхаемым воздухом». Другое дело, что молитвенное дыхание должно быть совершенно добровольным и осмысленным, не вымученным и нарочитым.

Читая житие преподобного, можно предположить, что Павел ощутил внутри себя это таинственное дыхание. Не мог на это не обратить внимание и великий радонежский старец, который, выслушав мысли и пожелания Павла, отпустил его из монастыря и «дал ему в благословение медный крест, как непобедимое орудие на врагов видимых и невидимых, – читаем в житии преподобного, – Павел долго странствовал, много обошел мест и пустынь, как птица ища себе гнезда. Он жил несколько времени отшельником в Галичской великой пустыни, но это не понравилось игумену и братии, привыкшим к общежитию, и его изгнали из обители. После того он перешел на Городец, в Покровский монастырь к пр. Авраамию Чухломскому так же к ученику пр. Сергия…, пока, водимый