Валерий Попов - Зощенко

РИСКОВАННАЯ ПУБЛИКАЦИЯ

Да — не зря беспокоился Чумандрин о слишком частых публикациях Зощенко в зарубежных изданиях! Нехорошие они, эти издания. Мы видим там не только произведения Зощенко, но заодно узнаем много нехорошего о жизни тех лет.

У меня в руках чудом сохранившаяся газета «Новое русское слово» от 15 июля 1931 года (Нью-Йорк, 2-я авеню). Каким «чудом» сохранилась она, вы уже, наверное, догадываетесь — благодаря коллекционеру А.А. Бессмертному. Но кроме Зощенко там еще есть что почитать. Эпоха встает перед нами!

«Из Вашингтона: Сильная жара, стоящая в западных и центральных штатах, не ослабевает, местами она достигает 110 градусов и нигде не опускается ниже 100!»

Может, кому-то хотелось бы, чтобы там было 100 градусов по Цельсию, но, очевидно, все-таки — по Реомюру (то есть на сорок градусов ниже), но все равно — жарко!

«Засуха повредила уже хлеба. За 5 дней в Соединенных Штатах умерло от жары 220 человек… В Нью-Йорке и в штатах Новой Англии благодаря сильному ветру жара не чувствовалась так сильно…»

«Таинственный “Мистер 3-х”, совершивший три убийства в Нью-Йорке и одно в Ньюарке, теперь появился в Питтсбурге. Начальник питтсбургской полиции Бойд получил из Нью-Йорка письмо, посланное в Нью-Йорк из Питтсбурга 23 июня сего года: “Ха-ха-ха! Моим собственным эффектным способом я удалил с этого света еще одну нежелательную. На очереди питтсбургская девушка в возрасте между 18 и 25 годами. Скажите питтсбургской полиции, пусть следят за мной и попытаются меня поймать!”».

«Биржа. Цены на бирже пали, число сделок уменьшилось до 2 500 000 акций!»

Как говорится — дальше некуда! Убийства, кризисы, забастовки!

«Кливленд. На шахтах Блейр Клерксон Конл Компании в Сент Клейрс-Вилле возобновили работы 600 шахтеров. Полагают, что возобновятся работы и на шахте Провидент. Всего в забастовке участвует 4000 шахтеров. Ее организовали коммунисты ввиду отказа компании вести переговоры с их Нешионал Майнерс Юнионом. Суд отдал приказ об аресте стражников Элм Гров Кол Компании за применение без надобности газовых бомб при рассеянии пикетчиков».

Да — плохо дело! Видимо, дни капитализма сочтены. Но — поскольку газета предназначена для русских эмигрантов — немало корреспонденции о жизни в Советской России, и это, пожалуй, для нас самое важное.

Москва. Ледокол “Малыгин” заканчивает в настоящее время ремонт перед отправлением в полярную экспедицию на Землю Франца-Иосифа. Он отойдет из Архангельска 15 июля, посетит Землю Франца-Иосифа и оттуда пройдет в Карское море. На обратном пути он встретится в полярном районе с “Графом Цеппелином”. “Малыгин” берет с собой письма со специально отпечатанными марками. Письма будут переданы на “Граф Цеппелин” (гигантский аэростат) и доставлены им обратно в Европу. Плата за поездку установлена в 2000 долларов (для корреспондентов 1000 долларов). Руководит экспедицией проф. Визе».

Приводятся сведения, которые были известны, наверное, тогда и в Москве — но мы в наше время можем их уже и не помнить:

«Смещены ряд высших чинов в Красной Армии. В числе других — уволены в отставку командующий советским флотом Ромуальд Муклевич и начальник гражданской авиации Петр Баранов. На место первого назначен 36-летний Владимир Орлов, командующий Черноморским красным флотом, на место Баранова — 34-летний Яков Алкснит-Астров».

А вот сведения, которые в Москве вряд ли опубликованы:

«…В осведомленных кругах сообщают, что, несмотря на ударные кампании, урожай этого года в СССР меньше, чем в 1930 г. Из 82 миллионов акров погибло 7,5 миллионов акров посевов, посеянных слишком поздно».

Дальше — для нас, знающих историю по советским учебникам, — сообщение совсем неожиданное:

«В Новороссийске, в связи с недавними демонстративными выступлениями рабочих, постоянными нападениями в городе на представителей партии и власти, буйствами и беспорядками, устраиваемыми матросами госпароходства и грузчиками, которые бастуют по каждому незначительному поводу, усилены местные части войск ГПУ новым отрядом и запрещены в городе появления на улице толпой, в порту запрещены любые сборища».

Оказывается — и внешние дела у СССР весьма напряженные:

«Сенатор Кинг против введения эмбарго на советские товары. Сторонник торговли с СССР член финансовой комиссии демократ сенатор Кинг, ездивший дважды в СССР, заявил, что он будет требовать вмешательства Конгресса для недопущения введения эмбарго на советские товары, как этого требует министерство финансов с 1 января. Эмбарго это — полнейший абсурд, — заявил он, — нельзя возлагать такие кары на целый народ. Он заявил, что предложит в Конгрессе избрать комиссию для обследования советско-американских взаимоотношений. Конгресс сможет в декабре задержать осуществление планов министерства финансов. Кинг заявил далее, что предложение Хувера о моратории помогает большевикам. Германия и другие страны смогут закупать сырье, которое СССР будет вывозить в усиленном масштабе. Глава советского информационного агентства в Вашингтоне Борис Сквирский заявил, что ввиду многочисленных препятствий торговля СССР с Соединенными Штатами сильно падает».

Но еще страшнее другое… Письмо из Москвы: «…Положение наше здесь с каждым днем и во всех решительно отношениях и сторонах жизни все более ухудшается. Что было сносно еще более или менее месяца назад, теперь стало вовсе невозможно. Питаемся без жиров, по-свински, не имеем ни обуви, ни одежды, ни белья — в продаже этого добра нет, приобретается все это (самого, конечно, плохого качества) с большим трудом и только по ордерам и только рабочим. Если попадется что-нибудь в вольной продаже, то стоит безумно дорого. Например, стакан молока 20–25 копеек, яйцо 30–35 копеек за штуку, масло коровье — до 10 рублей за фунт, а растительное — до 8 рублей за фунт. Говядина 2 рубля за фунт, курица — до 25 рублей. Самые паршивые сапоги стоят 150 рублей, починить обувь — подметки 15 рублей. Жить тяжело, задыхаемся, особенно же исключительно тяжело мне. Ибо я с женой никаких карточек и ордеров не имею, живем вне Москвы, платим за стены 55 рублей в месяц, донашиваем свою прежнюю одежду и обувь, нередко сидим голодные, глубоко скорбим и горько подчас плачем. Я оставлен здесь на окончательную погибель, на бесконечные и нестерпимые муки. Прощай! Должно быть, мы с тобой больше не увидимся, ибо при этих убийственных условиях я больше не проживу».

Существование людей в Советской России тяжелое, как при всякой исторической пертурбации. Но большевики, конечно же, гнут свое — все беды из-за вредителей: