Наполеон: биография - Эндрю Робертс

Ознакомительный фрагмент

в манипуляциях с накладными, попытках сбыть государству некачественное снаряжение, испорченное продовольствие, даже в похищении у крестьян лошадей. Одной из таких фирм была Compagnie Bodin во главе с печально известным Луи Боденом. Среди инвесторов его фирмы, как Наполеон, к своему ужасу, узнал от брата Жозефа, числились Баррас, Ипполит Шарль, к тому времени оставивший армейскую службу и ставший профессиональным поставщиком, и Жозефина{510}. Хотя Шарль в августе 1796 года уехал из Италии, он сохранил с Жозефиной тесные отношения.

Одно дело, если Баррас, Талейран и остальные делали свои состояния на предоставлении денег в рост, валютных спекуляциях и использовании инсайдерской информации: общество принимало их сомнительные операции почти как должное. Но если бы стало известно, что супруга Наполеона извлекает доход из снабжения армии, в глазах общества он немедленно утратил бы одно из главных своих преимуществ – безукоризненную репутацию. Более того, теперь его личная война с Compagnie Flachat в Милане, в ходе которой он принудил одного из ее управляющих к эмиграции, выглядела бы полнейшим лицемерием, а вовсе не искренним, горячим желанием добиться для Итальянской армии наилучших условий.

17 марта Наполеон и Жозеф учинили Жозефине суровый допрос. Она впала в бешенство, но правды, как и всегда, не сказала. Бонапарты потребовали рассказать, что именно ей известно о Бодене, помогала ли она ему получить контракты, живет ли Ипполит Шарль по тому же адресу, что и Боден (предместье Сент-Оноре, дом № 100), и правдив ли слух, что она почти ежедневно посещает этот дом{511}. Из смятенного письма Жозефины, посланного Шарлю немедленно после допроса, следует не только, что она все отрицала, но и что она до сих пор была в него влюблена, что она ненавидела братьев Бонапартов и, возможно, считала спекуляции способом отделаться от брака и своих долгов, а также что теперь она отчаянно пыталась замести следы. «Я ответила, что обо всем этом понятия не имею, – писала Жозефина любовнику, – а если он хочет развода, пусть так и скажет, зачем эти фокусы, а я самая несчастная из женщин. Да, мой Ипполит, я их ненавижу; моя любовь и нежность принадлежат лишь тебе… Ипполит, я покончу с собой, да, я хочу окончить свою жизнь, которая отныне для меня тягостное бремя, раз я не могу посвятить ее тебе»{512}.

Кроме того, Жозефина попросила Шарля передать Бодену, чтобы тот твердо отрицал ее участие и сказал, что не прибегал к ее помощи для получения контрактов от Итальянской армии; научить портье в Сент-Оноре, чтобы он отрицал, что видел ее, а Бодена предупредить, чтобы он в Италии не пользовался ее рекомендательными письмами. Жозефина закончила письмо «тысячей поцелуев пламенной любви»{513}. Следующее ее письмо Шарлю гласит: «Лишь ты можешь сделать меня счастливой. Скажи, что любишь меня, и только меня. Я стану счастливейшей из женщин. Передай мне со [слугой] Блонденом 50 000 ливров [1,25 млн франков] из твоих сумм… Вся твоя (Toute à toi)»{514}.

У Наполеона, планировавшего поход в Египет, были все основания бежать из Парижа, который в его представлении теперь отождествлялся с коррупцией, изменой, горем, тайными пороками и глубоким позором. Наполеон всегда видел себя благородным рыцарем, как Клиссон из его повести, а поступки Жозефины и Директории угрожали этому идеалу. Снова пришло время удвоить ставки.

Египет

В тот год паломничества в Мекку не наблюдалось.

Неизвестный мусульманский историк, 1798 год

Если бы я остался на Востоке, то основал бы империю, как Александр.

Наполеон – генералу Гурго на острове Святой Елены

Хотя замысел Египетского похода приписывают и Талейрану, и Баррасу, и Монжу (в последнем случае об этом свидетельствует лишь сам Монж), и просветителю и путешественнику Константину-Франсуа де Вольнею, и некоторым другим, французские стратеги обдумывали его уже в 1760-х годах, а в 1782 году австрийский император Иосиф II советовал своему зятю Людовику XVI захватить Египет в рамках масштабного плана по расчленению Османской империи{515}. Турки-османы покорили Египет в 1517 году и формально правили им и теперь, хотя власть у них давно отняли мамлюки – каста воинов, происходивших из Грузии[59]. Двадцать четыре мамлюкских вождя-бея не пользовались у простых египтян популярностью из-за высоких податей, притом мамлюков считали чужеземцами. После революции во Франции мысль о завоевании Египта посещала и идеалистов-радикалов, которые были не прочь принести свободу народу, угнетаемому иноземными тиранами, а более расчетливые стратеги вроде Карно и Талейрана хотели противопоставить влиянию англичан в Восточном Средиземноморье французское. Наполеон относился ко второй группе. В августе 1797 года он объяснял Директории: «Пришло время, когда мы должны захватить Египет, чтобы полностью уничтожить Англию»{516}. Талейран предложил ему самолично отправиться в Стамбул и убедить султана Селима III не противодействовать экспедиции. То был первый, но никак не последний и не самый серьезный случай, когда он обманул Наполеона.

Между тайным его назначением (5 марта 1798 года) командующим Египетской армией и датой, определенной для отплытия (19 мая), прошло менее одиннадцати недель. Наполеон, за это недолгое время организовавший и снарядивший экспедицию, умудрился посетить в институте восемь научных лекций. В салонах он, ведя кампанию по дезинформированию, вслух мечтал об отпуске в Германии с Жозефиной, Монжем, Бертье и Мармоном. Чтобы еще больше всех запутать, правительство снова утвердило Наполеона на посту командующего стоявшей в Бресте Английской армией.

Наполеон называл Египет «географическим ключом к миру»{517}. Своей стратегической целью он видел вытеснение англичан из торговли в регионе и замену их французами. По меньшей мере он рассчитывал распылить силы английского флота, вынудив его защищать одновременно и входы в Средиземное и Красное моря, и торговые пути в Индию и Америку{518}. Положение английского флота, лишившегося в 1796 году базы на Корсике, еще больше осложнилось бы, если бы французы смогли действовать из почти неприступной мальтийской гавани. «Почему бы нам не овладеть островом Мальта? – писал Наполеон Талейрану в сентябре 1797 года. – Это еще больше угрожало бы превосходству англичан на море». Он убеждал Директорию, что «этот островок нужен нам любой ценой»{519}. Наполеон назвал Директории три причины для похода: создание в Египте колонии на прочных основаниях, открытие азиатских рынков для французских товаров, создание базы для 60-тысячной армии, которую можно повести в восточные владения Англии. О далеко идущих планах (или фантазиях) Наполеона можно судить по тому, что он затребовал у военного министерства английские карты Бенгалии и Ганга, а также изъявил желание, чтобы в походе его сопровождал Пиврон – бывший посланник при дворе «майсурского тигра» Типу-Саиба, злейшего врага англичан в Индии. Директория развеяла эти мечты. Наполеону поручили завоевание лишь Египта, причем оплатить экспедицию он должен был сам. Возвратиться во Францию войска должны были через полгода.

При помощи «контрибуций», наложенных Бертье в Риме, Жубером в Голландии и Брюном в Швейцарии, Наполеону удалось сравнительно быстро собрать необходимые для похода 8 млн франков. Наполеон тщательно подошел к отбору старших офицеров. 28 марта генерал Луи Дезе (дворянин, прекрасно зарекомендовавший себя во время боевых действий в Германии) привел к Наполеону на улицу Виктуар другого дворянина, генерала Луи-Николя Даву. Этот 28-летний бургундец не слишком приглянулся полководцу, но, поскольку Дезе твердил, что Даву очень способный офицер, того зачислили в экспедиционный корпус. Хотя на Наполеона произвела впечатление деятельность Даву в Египте, они никогда не стали близки – к огромному вреду для Наполеона, ведь впоследствии Даву стал одним из немногих маршалов, способных к самостоятельному командованию. Наполеон предсказуемо назначил начальником штаба Бертье, адъютантами – своего брата Луи, окончившего артиллерийское училище в Шалоне, и пасынка Евгения Богарне, прозванного за миловидность Купидоном, а командирами