Самия Шарифф - Паранджа страха

Чем мне кормить детей в будущем, я не знала. Моя сердобольная соседка Малика была вдовой и жила на небольшую пенсию покойного мужа. В эти трудные времена еда в Алжире стоила дорого, и соседка не могла помогать мне постоянно. Надо было искать другие пути.

Вдруг зазвонил телефон, и агент телефонной службы сообщил, что связь восстановлена, поскольку мой муж оплатил чтет. Я сначала даже не поняла, о каком муже шла речь, но через десять минут позвонил Хусейн.

— Привет, Самия! Как тебе мой сюрприз? Теперь мы сможем общаться без посредников.

Я была тронута его вниманием и почувствовала себя спокойнее оттого, что теперь могла связаться с ним в любое время.

Тогда я была далека от мысли, что телефон может стать источником постоянного беспокойства. Через несколько дней позвонил Абдель и потребовал большую сумму в обмен на его официальное согласие на развод. Я поклялась ему, что у меня нет денег, но он мне не поверил.

Разговор, конечно же, начался с его обычных оскорблений и угроз.

— Грязная потаскуха, хочешь быть свободна — придется раскошелиться! Иначе я перережу вас всех. У меня есть люди, которые помогут мне в этом. А когда ты подохнешь, твое имущество перейдет ко мне, потому что я по-прежнему считаюсь твоим мужем.

Испугавшись, я бросила трубку.

Подобные звонки скоро стали обыденными, но каждый раз я все равно дрожала от страха. Абдель терроризировал меня. Я знала, что он способен на все, но чтобы не травмировать дочерей, не говорила об этих звонках.

Примерно через неделю после нашего возвращения домой пришел человек, о котором говорила соседка, чтобы собрать мебель. Мы помогали ему, чем могли. Было интересно, хотя мы и устали. Наконец-то мы могли хорошо устроиться. Спасибо доброму самаритянину!

Ночью нас разбудил телефонный звонок. Когда я пришла в гостиную, Мелисса уже держала трубку. «Только бы не ее отец!» — молила я. Увидев выражение лица дочери, я поняла, что молитва не услышана.

— Да, папа, это я, — отвечала дочь дрожащим голосом.

Вдруг ее глаза округлились от ужаса, она была настолько потрясена, что бросила трубку и побежала ко мне, дрожа как осенний лист под дождем.

— Он здесь, мама, он здесь! Под моей кроватью! — закричала она в истерике.

— Не бойся. Твой отец далеко. Что он сказал тебе, чем так напутал?

— Я помню только, что он сказал: «Я всегда с вами.

Я везде, куда бы ты ни пошла. Сейчас я у тебя под кроватью с большим ножом. Я сейчас перережу вам глотки, всем троим. Бог приказывает мне очиститься вашей кровью».

Удостоверившись, что он положил трубку, я стала успокаивать Мелиссу.

— Не верь ему. Его здесь нет и не может быть. Это он сказал, чтобы напугать тебя. Никогда не верь твоему отцу, моя крошка.

Дочь меня не слушала.

— Я знаю, что он под кроватью и хочет нас зарезать.

Он сказал мне это, — снова и снова повторяла она.

Разбуженная шумом Нора вошла в гостиную.

— Что происходит?

— Звонил твой отец. Он…

Нора, не дав мне закончить, выпалила с отвращением:

— Никогда не называй его моим отцом. У меня больше нет отца. Он умер!

Вместе с Мелиссой мы заглянули под все кровати, чтобы дочь удостоверилась, что там никого нет. Я разрешила ей лечь со мной. Но этой ночью она спала очень беспокойно.

В следующее утро отец через одного из моих братьев послал мне сообщение.

— Отец велел передать: если еще хоть один мужчина старше пяти лет придет в твой дом, тебя убьют.

— Сюда не ходят мужчины.

— Здесь был один из твоих соседей, — уточнил он.

— Это правда. Он помогал мне привести в порядок мебель, которую вы разобрали на части. Это была обычная услуга.

— Услуга или нет, но ни один мужчина не должен приходить к тебе. Иначе пожалеешь.

Он исчез с тем же каменным выражением на лице, с каким и явился. Я отступила от двери, чувствуя, как меня покидают остатки надежды когда-нибудь выбраться отсюда. Наступило время обеда, и Мелисса попросила поесть. Соседок дома не было, а Хусейна послали в командировку. Сначала Мелисса молча смотрела телевизор, но к трем часам не выдержала и стала плакать.

Аромат тушеного блюда щекотал ноздри, но идти и еще раз просить кого-то я не решилась.

— Теперь моя очередь, — сказала Нора. — Надо помочь сестренке.

Решительным шагом она вышла из дому и пошла на запах, а через несколько минут вернулась с тарелкой кускуса и с улыбкой до ушей. На запах тут же пришла Мелисса.

— Не так быстро, Мелисса, пережевывай лучше, — говорила я. — Мы съедим только половину, остальное — на ужин. Дети съели, сколько хотели, а я лишь притронулась, чтобы побольше осталось на ужин. Это оказалось неплохой идеей. Хорошо, что я была такая предусмотрительная. В тот день впервые я и мои дети поняли, что значит быть по-настоящему голодными. Как же низко мы опустились! Я даже предположить не могла, что настанет день, когда мои дети будут нуждаться в пище.

Плохая из меня мать: я не способна удовлетворить элементарные потребности своих дочерей! Я не контролировала ситуацию, а лишь наблюдала, вместо того чтобы действовать. На следующее утро я познакомилась с женщиной, которая накормила нас кускусом. Она дала мне галеты с маслом и кофе с молоком. Как это было мило с ее стороны! Увидев поднос с едой, Мелисса подскочила к нему так, словно целый месяц не ела. Подобное поведение дочери я наблюдала уже не в первый раз, и это заставляло задуматься.

Я от всего сердца поблагодарила женщину, потому что знала: Господь, пославший ее, по-прежнему не оставляет нас в беде.

В следующий выходной, в пятницу, когда мы смотрели телевизор, с улицы донесся пронзительный мужской голос. Я узнала голос моего старшего брата, который кричал всем, кто хотел его слышать:

— Слушайте меня, все соседи Самии, которая больше мне не сестра перед Богом и перед людьми! Эта женщина — исчадие зла! Не кормите ее и ее детей! Если вы будете помогать этой порочной женщине, настанет день, когда она ляжет в постель с вашими мужьями! Она не заслуживает ни вашего уважения, ни вашей жалости! Не идите ее дорогой, и Бог воздаст вам! Каждый из вас волен убить ее, чтобы очиститься самому и очистить всех нас! Сделавший это по ее крови попадет прямо в рай!

Несколько соседей, в основном мужчин, собрались вокруг него и внимательно слушали. Я могла только догадываться, какие гнусности он им рассказывал обо мне. Я отослала детей в их комнаты, чтобы они не слышали его жестоких слов.

Так я стала добычей для фанатиков, алчущих в поисках легкого пути в рай. Меня мог убить любой, кто был убежден, что я проклятая и нечистая, чтобы доставить удовольствие моим родственникам или чтобы очиститься самому. Я стала входным билетом в рай для каждого, кто считал себя в чем-то согрешившим перед Богом.