Илья Амурский - Матрос Железняков

Команда бронепоезда была на местах в полной боевой готовности. Начальник артиллерии матрос Казаков лично осматривал каждое орудие. Все было готово к бою. Командир башни Александр Романов в десятый раз внимательно проверял рычаги, винты, прицелы. С беспокойством и огорчением он часто повторял:

— Жаль, не успели достроить все башни! Кабы…

Но товарищи отвечали:

— Со всеми-то башнями что! Со всеми мы будем воевать хоть против целой дивизии!

Железняков не отрывался от бинокля. Он заметно волновался: удастся ли выдержать боевой экзамен? Сколько раз он участвовал в больших сражениях, был под губительным огнем, проводил бойцов по труднопроходимым местам. Он знал пулемет и пушку, мог быть артиллеристом и сапером. Но сейчас он впервые самостоятельно вел в бой бронепоезд, сейчас предстояло разбить крупное вражеское соединение.

Под Белгородом и Чугуевом на бронепоезде, захваченном у белогвардейцев, он больше обходился пулеметами, винтовками и гранатами. На только что отстроенном бронепоезде орудия были посложнее, и он только теоретически знал, как выбирать хорошую огневую позицию.

Железняков связался по переговорной трубке с Казаковым и Романовым:

— Уж вы не подкачайте, братцы!

— Будь спокоен, Железняк, начнем лупить, небу жарко станет! — донесся глухой голос Романова.

— Поменьше хвастай. Лучше проверь все еще раз. Чтоб ни одного снаряда мимо цели! Слышишь?

Сквозь лязг колес и громыхание буферов в трубке прогудел ответ:

— Слушаюсь, товарищ командир!

Еще раз убедившись в готовности артиллерии, Железняков снова приник к переговорной трубке, связывающей командирскую будку с пулеметными бортами:

— Пелит, Володин, Камарницкий!

— Слушаем!

— Как с пулеметами? Все в порядке? Запас воды достаточный? Лент хватит?

— У нас полный порядок! — ответил за всех Володин.

Решительный момент наступил как-то сразу. Бронепоезд приблизился к станции. Грянул выстрел. Недалеко у полотна железной дороги вздыбился черный фонтан земли.

«А, так вот они где!» — подумал Анатолий, пригибаясь под куполом своего командирского поста.

Торопливо прильнув к трубке, он скомандовал находящимся в башне:

— Орудия, к бою! По станции!

Вблизи полотна один за другим взорвались новые снаряды. Грохот и звон стали заглушили команду.

Железняков напряженно всматривался, где расположились вражеские орудия, чтобы вернее определить сокращающееся расстояние между собой и противником.

— Ага, вот они… Орудие № 1! Вправо по водокачке — огонь!

Полоснуло пламя. Рывок и треск. Глухо звякнули буфера.

— Крой беглым!

Снова блеск пламени, рывок, треск и звон стали.

— Разнесем! — торжествовал Анатолий.

У водокачки один за другим поднялись черные столбы земли.

— Молодец, Романов!

Не отрывая взгляда от приближающейся станции, Железняков крикнул в будку машиниста:

— Полный вперед!

С грохотом, стремительно ворвался бронепоезд на станцию, минуя первые постройки, гремя и опрокидывая огневые точки врага.

Противник не ожидал такого молниеносного натиска. Бандиты ждали пехотных частей красных, кавалерии, бронеавтомобилей, но только не бронепоезда.

Увлеченный атакой, Железняков уже лично отдавал команду пулеметчикам:

— Очередями по сто патронов — огонь! С рассеиванием по фронту!

Раскаленный воздух гудел от пуль и криков.

Удирая в панике, григорьевцы прятались по огородам, по переулкам местечка, убегали в степь.

Бугаенко и Просин во главе двух десантных групп спешили охватить местечко с флангов. Бойцы неслись наперерез убегавшим бандитам. Впереди, обгоняя товарищей, бежал матрос Богобрат.

Раненый Якобсон метался на раскаленной броне-площадке, неистово ругаясь:

— Все равно не уйдете, проклятые! Всех перебьем! Перевязывая ему ногу, Казаков успокаивал:

— Не горюй, друг, еще навоюешься!

Далеко за станцией участилась стрельба.

Железняков не сомневался, что бандиты не уйдут живыми от его бойцов.

Восстановив взорванный за станцией железнодорожный путь, наладив телефонную связь, поврежденную григорьевцами, и убедившись, что местечко окончательно очищено от них, Железняков двинулся дальше.

О дальнейшем пути этого боевого похода он через несколько дней коротко сообщал в Одессу:

«На следующий день мы были в Вознесенске, Простояли сутки и тронулись дальше, под Елисаветград, чтобы и там усмирять григорьевские банды, вздумавшие для развлечения рвать пути и спускать под откос паровозы…»

Немалую роль сыграл бронепоезд имени Худякова в разгроме Григорьева.

Вскоре Совет Народных Комиссаров Украины писал в своем обращении: «Ликвидация григорьевского мятежа закончена. Его грозной военной силы в 90 тысяч штыков, 52 орудия, 16 бронепоездов, 100 пулеметов, сотни тысяч снарядов и миллионы патронов, которую изменник Григорьев, подкрепленный врагами Советской власти, бросил на нас и думал взять Екатеринослав, Полтаву, Киев, низложить Советскую власть, — больше нет. Кременчуг, Знаменка, Елисаветград, Пятихатка, Користовка, Александрия, Бобринская, Николаев, Херсон, где всего несколько дней назад распространялась власть Григорьева, освобождены. Авантюрист-атаман и его приспешники с остатками своих отрядов спасаются в лесах и деревнях».

Бронепоезд имени Худякова направился в Николаев для ремонта и модернизации.

Железняков был вызван в город Вознесенск, где находился штаб 3-й Украинской армии. Ему были вручены награды для отличившихся в боях командиров подразделений и бойцов бронепоезда — пять карманных золотых часов, 10 пистолетов, кожаное обмундирование. Реввоенсовет издал приказ о награждении бронепоезда Красным знаменем.

Пламя гражданской войны с каждым днем все сильнее охватывало страну. Авантюра Григорьева казалась мелкой и незначительной по сравнению с гигантским контрреволюционным походом генерала Деникина, двинувшего свои армии на Украину.

Под знамена защитников Советской Украины срочно мобилизовывалось все, что можно было мобилизовать. Бронепоезд имени Худякова, отремонтированный в Николаеве, был передан в распоряжение командующего 14-й армией К. Е. Ворошилова.

Железняков получил приказ срочно направиться в город Кременчуг…

Вокзал и перрон в Николаеве заполнены народом. Здание украшено красными флагами. Рабочие и железнодорожники прощаются с бойцами, провожая их на защиту родной земли. Среди отъезжающих и железняковцы.

Откинув люк над командирским мостиком, Железняков кричал провожающим:

— Прощайте, друзья! Прощай, Николаев!