Константин Лапин - Подснежник на бруствере

Долго мы простояли с Сашей под деревом. Перед уходом она попросила:

— Не говори, Люба, девчатам, что я тут разнюнилась… А ну, догони меня!

В дом мы вбежали с веселым смехом. Кто бы поверил, что Саша только что была грустна и озабочена?

На следующий день Шляхова осталась без пары: простудилась ее напарница. Не было пары и у Раи Благовой, правда, по другой причине. Рая была хорошей подругой, отличным стрелком, но девчата боялись идти с ней на «охоту»: три Раиных напарницы погибли, никому не хотелось быть четвертой.

Не зря Саша была нашим партийным вожаком — она не верила в приметы и предчувствия, называла их предрассудками.

— Пойдешь со мной, Рая! — сказала она Благовой.

— С тобой? — Рая зашлась от радости. — Да с тобой, Сашенька, я на край света пойду.

Промозглое октябрьское утро, в низине стелется туман. Мы с Клавой продрогли в сырой снайперской ячейке, но наблюдение ведем непрерывно, стреляем, заметив подозрительное движение. Вдруг по окопу, пригибаясь, бежит в нашу сторону командир роты.

— Беда, девушки, вашу старшую убило!

Сашу Шляхову?

Не может быть! И двух часов не прошло, как мы вместе вышли с хутора, только наша тропинка свернула вправо, в соснячок, а Саши и Раи — влево, к полю за логом. Да и стрельбы большой с утра вроде не было.

— По связи передали: убита старшая снайперов! — повторяет ротный.

Бесконечно тянулся этот день на передовой. Я не плакала, я просто не могла представить себе, что Саша убита. Не верю, нет!

Увы, ошибки не было!

Где ползком по грязи, где короткими перебежками Саша и Рая добрались до окопов первой линии. Траншеи мелкие, по колено: бойцы не успели окопаться по-настоящему. А передовая в том месте проходила по возвышенности, гитлеровцам все было отчетливо видно на фоне неба, светлеющего в восточной стороне.

Девушки счистили лопаткой грязь с шинели и сапог, вытерли руки. Деловитая Саша решила углубить ячейку, чтобы можно было целиться стоя. Лопатка всегда при ней, дело пошло быстро.

Неподалеку в окопе залег пулеметный расчет. Поставив винтовку рядом с Сашиной, Рая Благова направилась к пулеметчикам. Они показали снайперу густую заросль на вражеской стороне, где с утра наблюдалось движение.

Рае показалось, что и сейчас в кустах мелькнул черный силуэт. Она бросилась за винтовкой.

— Фриц! — шепнула Рая напарнице. — Иду стрелять, оттуда видней.

— Не спеши только! Прицелься получше.

Перевалившись через бруствер, Саша лопаткой нагребала земляной валик перед бойницей.

Вернувшись к пулеметчикам, Рая поискала в оптику кусты, где заметила силуэт. Никакого движения. Видно, залег, выжидает. Взяв подозрительное место на прицел, она терпеливо ждала… И тут прогремел вражеский выстрел.

Обернувшись, Рая увидела, что на бруствере недвижно лежит подруга. Девушка метнулась к ней. Свесилась в окоп Сашина голова, лицо уже начало синеть, из темени беззвучно капала кровь.

Пулеметчики открыли огонь по кустам. Немцы ответили из минометов.

Укрыться негде, уйти невозможно: по открытому полю на свету не поползешь. Рая, как-то враз обессилев, сидела на корточках возле убитой. Она оцепенела не столько от рвущихся вокруг мин, сколько от непоправимости происшедшего. Веселой Саши, смелой Саши, столько раз раненной и всегда возвращавшейся в строй Саши больше нет, а то, что лежит рядом, — только недвижное мертвое тело…

Дрожали руки, когда, пересилив себя, Рая взялась за винтовку. Всего два выстрела сделала она в этот день, и оба удачных.

— За тебя, Саша! — дважды повторила Рая.

Едва стемнело, пулеметчики вынесли Сашеньку из окопа. В логу ждала повозка, труп повезли на хутор. Все в батальоне знали о гибели Саши, а до конца не верили…

Немало боевых подруг успели мы потерять, но ничью смерть не оплакивали так горько, ни одну потерю не переживали так тяжело, как гибель Саши Шляховой. Казалось, она унесла с собой частицу тепла, согревавшего наши души, унесла радость, всегда окружавшую ее, как воздух окружает землю.

Утром девушки обмыли и переодели Сашу. Я убрала гроб флоксами и белыми астрами с тронутыми заморозками лепестками. Разведчики раздобыли где-то два железных венка.

Под звуки траурного марша мы хоронили Сашу. Солдаты несли гроб на плечах. Впереди, на алых подушечках, Сашин партийный билет, ордена Красной Звезды и Красного Знамени. Рая Благова несла именную снайперскую винтовку Шляховой с выгравированной на серебряной пластинке дарственной надписью ЦК ВЛКСМ.

За гробом шла снайперская рота — ветераны и новички из пополнения, автоматчики взвода охраны штаба полка. Под ноги идущим мы бросали цветы и еловые ветки; дорога была устлана ими, как ковром. Траурный кортеж направлялся к могилам советских воинов на окраине Добеле.

Начальник политотдела армии полковник Лисицын сказал о Саше короткую душевную речь. Что-то говорили наши девушки. Хотела выступить и я, но не смогла: душили слезы.

Над свежей могилой воины поклялись отомстить за гибель боевой подруги, бить врага до конца, на его территории. Под винтовочный и автоматный салют — стволы направлены в сторону противника — гроб опустили в сырую землю.

Несколько раз принималась за письмо к Сашиной матери Рая Благова. И не могла найти нужных слов. Пришлось и на этот раз взяться за перо мне. Что я писала — не помню, помню только, что сравнила Сашеньку с яркой звездочкой, самой яркой и самой горячей среди нас звездочкой, погасшей навеки, но оставившей свой свет в наших сердцах…

Полковник Лисицын сообщил родным Саши, что за отвагу и героизм, проявленные в бою за освобождение нашей Родины от немецких оккупантов, гвардии старшина А. Н. Шляхова посмертно награждена орденом Отечественной войны I степени.

Наконец собралась с силами и Рая Благова. Пусть не думает мать, что рядом с ее дочерью в последнюю минуту не было никого. В свои руки приняла она холодеющее тело Сашеньки, за смерть ее убийцы заплатили своими жизнями…

Как Клава «натянула нос» разведчикам

Отчаяние, вызванное гибелью Саши, проходило, в сердцах росло ожесточение против смертельного врага. Наутро после похорон я вышла с Клавой на передовую. Мы должны были сменить пулеметчиков.

Расчет, казалось, застыл в своей земляной норе, едва покрытой тонким накатом из жердей. У ребят слипались глаза, так они хотели спать. Ночь прошла тревожно. По всей линии фронта стрельба, а здесь, над логом, подозрительно тихо. Не иначе враг что-то замыслил.

— Смотрите в оба, девчата! — повторяли пулеметчики. — Не к добру он притих.