Величайший из изменников. Жизнь сэра Роджера Мортимера, первого графа Марча, правителя Англии в 1327-1330 - Ян Мортимер

в теории это так и выглядело, но так теорией и оставалось, и у Эдварда не существовало ни нравственного, ни юридического оправдания для конфискации территории у одного лорда и передачей ее другому. Как не имел он никакого права на пренебрежение земельными законодательными нормами ради определенных лиц, что король впоследствии и сделал.

Трудности начались на полуострове Гауэр. Рассердив дружественных ему лордов Уэльской Марки, Деспенсер объединил недругов поступком настолько заоблачной надменности, что большинство англичан возмутились его с королем действиями. Нуждающийся в деньгах лорд Гауэрского полуострова, Уильям де Браос, предположительно, выставил свой титул на продажу, получив предложения как от Мортимера, так и от Деспенсера, а от графа Херефорда — даже первоначальный взнос. Беспутный де Браос, не особенно заботясь, кого он этим разочарует, продал затем землю зятю, Джону де Моубрею, женатому на одной из сонаследниц лорда и, в любом случае, предназначенному к унаследованию титула и территории. Опасаясь ответа со стороны Деспенсера, намеревавшегося округлить с помощью Гауэра владения в Южном Уэльсе, Моубрей сразу же принял на себя бразды правления.

Хью пришел в ярость. Он побеседовал с королем. Так как Гауэр оказался забран Джоном Моубреем без разрешения суверена, доказывал Деспенсер, приобретение не является законным. Находись эти земли в Англии, с технической точки зрения это считалось бы правильным, но даже здесь лорды, имеющие право на территорию, часто принимали ее без монаршего соизволения. В отношении же Уэльской Марки Хью полностью ошибался. Там лорды всегда пользовались возможностью приобретать следующие им владения без необходимости обращения к позволению властителя. Более того, если Деспенсер мог убедить Эдварда пренебречь привилегиями Марки, что могло потом прийти в голову остальным? Со стороны Хью игнорирование законов Уэльса, не упоминая о требовании территории в границах Гауэра себе, становилась красной тряпкой и не для одного быка, а для целого стада.

Роджер в октябре 1320 года, вероятно, еще находился на пути в Вестминстер и мало или совсем ничего не знал о разворачивающихся там событиях. К 9 ноября он добрался лишь до Стратфилд Мортимера в Беркшире и, поэтому, достиг места назначения, самое раннее, два дня спустя. Таким образом, граф пропустил весь цикл заседаний парламента, включая сюда важнейшее из принятых на них решение. 26 октября Эдвард забрал Гауэр у Джона де Моубрея.

Взяв полуостров на монаршие поруки, Эдвард объявил, что будет защищать Деспенсера до последнего, вопреки всем законам, доводам рассудка и оружию. Несомненно, поступив так, он хотел доставить Хью удовольствие, но, в результате, продемонстрировал громадную нехватку уважения к другим лордам Марки. Эдвард немедленно осознал, какое оскорбление нанес, и был вынужден умиротворять некоторых из своих бывших друзей. Дамори он даровал прощение всех его долгов и вскоре закрыл глаза на штраф в 2 300 марок. Умасливая Роджера, король согласился с советом Мортимера помочь в Ирландии наследнику покойного Ричарда де Клера. Далее он подтвердил права на поместья трех мужей сонаследниц Глостера — Деспенсера, Дамори и Одли, но это принесло мало утешения лордам Марки, в особенности тем, кто видел, насколько Эдвард теперь близок с Хью Деспенсером. Если применить выражение, бывшее в ходу у тактичных современников: «Деспенсер являлся правой рукой короля». Никто не мог увидеть Эдварда без его на то позволения. Хотя подобное оказывалось вопиющим злоупотреблением должности гофмейстера, никто из лордов ничего не был способен тут изменить. В действительности, Деспенсер защищал монарха от политических обязанностей, рассматриваемых последним в качестве утомительных, и перекладывал управление на собственные плечи. Англия опять с головой погружалась в гражданскую войну из-за постановки сувереном личной дружбы выше интересов государства.

Сложно оценивать проводимую Эдвардом политику без подозрения эмоциональной зависимости от Хью Деспенсера, равной по интенсивности испытываемой к Пьеру Гавестону. Правда, после того у монарха появлялись любимцы, но привязанность к ним не достигала глубины чувства к брату по оружию. Как только наступал момент кризиса, он предоставлял возможность отстранить от себя некоторых из этих фаворитов, подобных Дамори. Вероятно, король не осознал степени проблем в 1320 году и подумал, что в ближайшем будущем с помощью созыва парламента их удастся смягчить. Тем не менее, к концу ноября стало очевидно, — положение крайне серьезно. Когда чиновник Эдварда попытался взять Гауэр под свою власть, он был встречен вооруженным сопротивлением.

Роджер оставался в Вестминстере, обычном для него месте в переломные времена. 16 ноября он, видимо, еще находился при дворе, когда двумя днями ранее людям монарха удалось добиться контроля над Гауэром вопреки рассвирепевшему Моубрею. Было ясно, каждому из лордов придется принять решение, — поддерживать ли Эдварда с его содействием подлым интригам Хью Деспенсера, или сам принцип ответственности Короны перед гражданским обществом.

Говорящим измерением серьезности положения стало решение графа Пембрука, одного из основных правителей королевства, оставить страну. Вскоре, как раз накануне Рождества, двор покинуло и большинство лордов Уэльской Марки, принявшихся укреплять и вооружать принадлежащие им замки. Роджер задержался на несколько недель дольше, до наступления января, отчаянно пытаясь достичь варианта, устроившего бы всех, но Эдвард был не в состоянии выслушивать противннка Хью Деспенсера. Он пришел к выводу о необходимости поддержать друга, вне зависимости во что это ему обойдется. И чем больше людей подвергало любимца критике, тем больше монарх его ценил.

Именно здесь скрывается ключ к трагедии Роджера Мортимера и подобных ему. Граф был вынужден выбирать между поддержкой внутреннего разложения и подстрекательством к бунту. Вдобавок к остальным проблемам, ответственный за разложение в управлении страной человек являлся его личным врагом, объявившим, что «разорит Мортимера и отомстит ему за гибель деда». Не один Роджер обнаружил, что стоит на грани возмущения монархом и отпора тому. Роджер де Клиффорд оказался свидетелем, как земли его матушки были забраны Деспенсером даже без попытки возместить ущерб. В мае 1320 года Хью удалось окончательно завладеть богатой долей наследства Глостера, принадлежавшей Хью Одли, лордством Ньюпорт, взамен на несколько английских имений гораздо меньшей ценности. Для таких людей, как Роджер, Одли и Клиффорд решение лежало не в области юридических норм. Исключительно в объявлении войны.

В январе и феврале 1321 года боевые линии противостояния были уже четко очерчены. Роджер Мортимер, с обычными для него верностью монарху и сдержанностью усмирителя, сначала не примыкал к протестующим. 30 января графы Херефорд, Суррей и Арундел, равно как и несколько северных баронов, оказались в рядах двадцати восьми лордов, которым рекомендовали не присутствовать на собрании, где обсуждались принадлежащие Короне владения. Это стало первым сигналом возобновления графами Ланкастером и Херефордом союза, направленного против короля и его любимца, напоминающего союз против Гавестона, но теперь включающего новое, еще более