Пролетая над самим собой - Евгений Модестович Табачников

моему неописуемому восторгу. И произведение заняло почетное место на стене в моей комнате.

Могу, однако, поведать читателям, что не раз вместе с Гунстом мы любовались редчайшим, бережно хранящимся в книжном шкафу изданием с эротическими рисунками-иллюстрациями К. Сомова «Книга маркизы» (Le livre de la Marquise), где художник создал не только все элементы оформления книги, но и подобрал тексты на французском языке. У Евгения Анатольевича в коллекции представлен был и более редкий вариант этого издания – так называемая «Большая “Книга маркизы”», дополненная еще более фривольными иллюстрациями и выпущенная в 1918 году в издательстве Голике и Вильборга. И, конечно, Елена Петровна эти сокровища не могла не видеть…

Писатель Виктор Шкловский. С чувством благодарности

Лиля Брик позвонила своему многолетнему приятелю и настояла на визите доктора: «Витя, рекомендую».

Семья Суок-Шкловских жила в соседнем подъезде писательского кооператива у метро «Аэропорт». Вечером того же дня я предстал перед Серафимой (Симой по-домашнему) – Суок, женщиной удивительной судьбы, и писателем Виктором Шкловским – самым парадоксальным человеком из всех творческих людей, с которыми меня сводила судьба. В. П. Катаев в романе «Алмазный мой венец» вывел Серафиму Густавовну под прозвищами «подруга ключика», «дружочек», отзываясь о ней нелицеприятно. При этом ее имя, надо заметить, объединяло удивительно разных писателей и поэтов: Юрий Олеша, Владимир Нарбут, Николай Харджиев и Виктор Шкловский. За несколько лет нашего знакомства, за те часы, что я присутствовал в их доме, я мог заметить, с какой любовью и симпатией относились друг к другу эти два совсем немолодых человека, проживших сложную и драматическую жизнь. Поэтому некоторые нюансы, отмеченные В. Катаевым, возможно, относились или к его скверному характеру, или к блистательному мастерству писателя-портретиста.

Вернемся к Виктору Борисовичу, который тяжело, с одышкой ступая, неся большую лысую голову и опираясь на массивную палку, опустился в кресло и пыхтя погрузился в него, пытливо и молча уставившись подслеповатыми глазами на доктора.

Более полувека назад именно этот человек вывел в феврале 1917 года на улицы восставшего Петрограда броневой дивизион, стал комиссаром Временного правительства на румынском фронте, подняв в атаку батальон, был ранен и награжден Георгиевским крестом 4-й степени, который вручил ему, еврею, лично генерал Корнилов.

В 1916 году по инициативе Шкловского было образовано Общество изучения поэтического языка (ОПОЯЗ), объединившее теоретиков формальной школы в литературоведении. Писатель полагал, что «Искусство всегда было вольно от жизни, и на цвете его никогда не отражался цвет флага над крепостью города».

Шкловский тесно сотрудничал с Маяковским и его окружением, входил в ЛЕФ. Находясь в Берлине, без памяти влюбился в младшую сестру Лили Брик, Эльзу, ставшую главным персонажем романа Шкловского «ZOO, или Письма не о любви», основанного на частично выдуманной, частично настоящей переписке безответно влюбленного романтика Виктора. Прочтя книгу, М. Горький обратил внимание на письма, написанные Эльзой, и посоветовал ей заниматься литературной деятельностью, став таким образом «крестным отцом» французской писательницы Эльзы Триоле.

«Хотел бы разучиться писать, – подчеркивал влюбленный Виктор, – чтобы научиться писать снова и только тебе. Разучиться говорить, научиться потом снова и сказать первым словом “Эльза”. Люблю тебя немыслимо. Прямо ложись и умирай». Но роман не сложился. Однако теплые, дружеские отношения, связавшие их на протяжении многих лет, сохранились. Напротив, Лиля смертельно поссорилась с Виктором, перестав с ним общаться. Зная об этом, Эльза спрашивает сестру в письме из Парижа, написанном в конце войны: «Почему вы с Витей все еще в ссоре? Война, смерть, а вы не помирились, неужели он тебя чем-нибудь обидел? Помирись! Я собираюсь перевести его книгу о “Капитане Федотове”, она нам сейчас нужна (нужна книга о русском искусстве и высококачественная оценка), и он никогда ничего лучше этой книги не написал». Такого же мнения придерживался и сам автор, подарив мне с благодарностью свою книгу «Повесть о художнике Федотове. Капитан Федотов», 1936 года издания, ставшую настоящей библиографической редкостью. Надписывая экземпляр, он отметил: «…Милый Женя, это моя любимая книга… Он хотел быть самим собой».

Эльза Триоле. 1940

Шкловский писал о Маяковском и его окружении, о московском литературном житье-бытье, об имевших место в те годы литературных баталиях. При этом в годы его литературного становления собственный темперамент у писателя был неуемный. То он скандалил из-за неправильной оценки его произведения, то дрался на дуэли из-за дамы сердца, то защищал свою отличную от прочих позицию. Шкловский был склонен к эпатажу, провокационной манере изложения, а временами к откровенному литературному хулиганству.

При этом оставался порядочным человеком, например, собирая материал для коллективной книги о строительстве Беломоро-Балтийского канала в 1932 году, призванную восхвалять мудрого товарища И. Сталина, великие стройки и достижения пятилеток, Шкловский ищет возможности встречи с находившимся там осужденным братом, чтобы помочь ему переносить тяготы заключения. Постоянно рядом с писателем был приставленный к нему для сопровождения и надсмотра чекист. Поэтому, когда энкавэдэшник спросил, как он себя чувствует в поездке, Шкловский ответил: «Как живая лиса в меховом магазине».

Виктор Шкловский придумал определение «гамбургский счет» для определения истинного места писателя в литературе, поставив во главе безумного, по мнению психиатров, и гениального, по мнению поэтов, будетлянина Велимира Хлебникова.

Писатель много и плодотворно работал, создавая киносценарии, статьи и книги, выступая как критик современной литературы и занимаясь переводами.

Как-то, когда я был у Шкловских, Виктор Борисович начал рассказывать о своей молодости, как он познакомился с Осей Бриком и Лилей Каган (Брик), о первых своих программных статьях по теории поэтического языка «О поэзии и заумном языке» и «Искусство как прием». Потом перешел на взаимоотношения все той же Лили и Маяковского и сказал о ней несколько нелестных слов, вспоминая свой конфликт с ней. Не знаю почему, но мне показалось, что это несправедливо, и я стал, набравшись смелости, пожалуй, даже с излишним темпераментом отстаивать Лилину позицию. Тем более добавив, что она сама уже не может за себя постоять (Л. Ю. Б. скончалась в 1978 году). Выслушав меня, Виктор Борисович встал, с усилием добрался до книжного шкафа, нашел свою книгу «О Маяковском. Мемуары» (М.: Советский писатель, 1940) и написал:

«Евгению Модестовичу с чувством благодарности за то, что он говорил о Лиле Брик. Виктор Шкловский, 1981 год».

Круг замкнулся.

На подаренной фотографии есть надпись, которую частично можно прочитать: «Я себя вижу иначе…»

Певица Клавдия Шульженко: «Я вам скажу один секрет: кого люблю, того здесь нет»

Маленькая квартирка с низкими