Франсуа Керсоди - Герман Геринг: Второй человек Третьего рейха

Ознакомительный фрагмент

Чего еще можно было желать? Главного! Все дело было в том, что Рём, бывший капитан, который в 1919 году выявил талант агитатора у ефрейтора Адольфа Гитлера, в душе оставался ландскнехтом. По большому счету, он предпочитал обстановку казарм позолоте министерств, военные парады – вечерам в опере, а попойки в кордегардии – торжественным ужинам. Именно поэтому у него, человека, который в течение двенадцати лет оказывал НСДАП неоценимые услуги, с некоторых пор появились честолюбивые планы: стать военным министром и главнокомандующим вооруженными силами страны. А всех своих приспешников сделать генералами. Тогда он смог бы создать настоящую регулярную армию численностью несколько миллионов человек, раздать награды и деньги всем своим штурмовикам, ставшим профессиональными солдатами, взять в новую армию лучших офицеров рейхсвера, а остальных отправить по домам, забрать все тяжелое вооружение, которого так не хватало его бойцам, и наконец осуществить «вторую революцию», чтобы захватить власть и разделаться со своими соперниками в нацистской иерархии, начиная с Геббельса, Гиммлера, Фрика, Бломберга и конечно же Германа Геринга. А вот Гитлера, своего старого товарища по борьбе, Рём намеревался использовать в качестве выставочной фигуры, если тот согласится сотрудничать. В противном же случае, естественно… Но одна деталь портила этот обширный план: Рём и его сподвижники не умели держать язык за зубами.

Публичные высказывания Рёма по поводу слияния СС, СА и рейхсвера под его командованием[118] давно уже настораживали рейхсминистра обороны фон Бломберга и начальника министерского управления военного министерства фон Рейхенау, которые пожаловались на него президенту и рейхсканцлеру. А заявление Рёма о необходимости создания «народного рейхсвера» на основе СА и о проведении затем «второй революции» социалистического типа в личной беседе с Гитлером вызвало у того явное недовольство: фюрер вовсе не хотел новой революции и не мог изменить структуру рейхсвера, пока здравствовал Гинденбург. Поэтому Рёму было указано на необходимость воздерживаться от всяких необдуманных инициатив, но он предпочел пропустить это мимо ушей, а Гитлер не стал повторять. Упорно держась своей иде-фикс, Рём сблизился с некоторыми людьми, обиженными праздновавшим триумф национал-социализмом, в частности с Грегором Штрассером и генерал фон Шлейхером. Увы! Вождь коричневорубашечников явно недооценил своих злейших врагов в нацистской иерархии, и в первую очередь, конечно, самого деятельного и самого осведомленного из них – Германа Геринга…

Оба эти человека были конечно же товарищами по борьбе: именно Рём, «король пулемета», вооружил в свое время первые отряды Геринга. Именно Рём добился единственного мало-мальски значительного успеха в сорвавшемся путче 1923 года. Именно Рём, едва ли не единственный из членов НСДАП, помогал многострадальному эмигранту Герингу, вернувшемуся в Мюнхен в 1927 году… Но мы уже отмечали, что признательность и национал-социализм – две вещи несовместимые. И не забыли, что по приказу фюрера Рём в 1930 году вновь занял пост начальника штаба штурмовых отрядов СА, получил должность, о которой мечтал честолюбивый и дородный депутат рейхстага. Этого вполне хватило для того, чтобы Рём стал смертельным врагом премьер-министра Пруссии и новоиспеченного генерала Германа Геринга. Следует, правда, отметить, что помощники Рёма питали к Герингу чуть ли не патологическую ненависть: не он ли обогатился быстрее и значительнее, чем они? Не он ли рассказал Гитлеру об их самых злостных правонарушениях? Не он ли с помощью гестапо расформировал их «дикие лагеря», ужаснейшие и зловещие места принудительного заключения, с точки зрения журналистов и иностранных дипломатов? Не он ли изуродовал или ликвидировал их самых неконтролируемых мастеров пыток? К несчастью для них, вожди СА не опасались телефонного прослушивания и часто в подпитии говорили по телефону много лишнего. А ведь их постоянно прослушивали служащие «Центра исследований Германа Геринга», ежедневно доставлявшие шефу доклады о ночных разговорах интересующих его людей… Таким образом, премьер-министр Пруссии во всех подробностях знал о политических планах вождей СА, а также об их отношении к нему: они говорили совершенно открыто о «борове Геринге» (а Эмму называли его «свиноматкой»), а в одном из разговоров с Рёмом Карл Эрнст даже пообещал «собственноручно срезать с его жирного тела куски мяса, уменьшив вес наполовину, после чего всадить ему в горло нож». О фон Бломберге, Гиммлере и Геббельсе он высказывался в том же духе, и Геринг собирал записи подобных разговоров с непередаваемым наслаждением…

Эту информацию хозяин «Центра исследований» доводил до сведения военного министра, Геббельса и Гиммлера, естественно не указывая при этом ее источника. В качестве главы СС новый руководитель гестапо Генрих Гиммлер находился в подчинении у начальника штаба СА Эрнста Рёма, и это его тяготило[119]. И Геринг предложил ему уникальную возможность избавиться от этой зависимости. Так два давних соперника заключили временный союз, желая убедить Гитлера избавиться от Рёма…

Поначалу их затея казалась обреченной на провал, поскольку незадолго до этого Гитлер написал Эрнсту Рёму открытое письмо, наполненное самой искренней признательностью. Опубликованное 2 января 1934 года в газете «Фёлькишер беобахтер», вот как оно заканчивалось: «В конце первого года национал-социалистской революции я должен поблагодарить тебя, Эрнст Рём, за те неоценимые услуги, которые ты оказал нашему движению и немецкому народу. Ты должен знать, что я благодарен судьбе за то, что она дала мне возможность назвать такого человека, как ты, своим другом и соратником. В знак моей дружбы и благодарности, твой Адольф Гитлер». Так что, несмотря на его недисциплинированность, претензии на лидерство, странные связи, на педофильские дебоши его подручных и на многочисленные преступления подчиненных, «старый боец»[120] Эрнст Рём оставался фаворитом фюрера и одним из немногих соратников, к которым Гитлер обращался на «ты».

Что же могло так тесно связывать покрытого шрамами баварского драчуна с бывшим австрийским ефрейтором, для которого дружба, верность и признательность были словами, полностью лишенными смысла?[121] Этого мы, безусловно, никогда не узнаем. И все же следует отметить очевидный факт: все попытки Геббельса, Гиммлера и Геринга очернить Рёма в глазах фюрера всегда заканчивались для них неутешительно. Но сложность достижения успеха лишь подогревала их желание непременно добиться своего, и трое сообщников, объединившихся ради одной цели, проявили в этом деле все свои таланты: в период с апреля по июнь 1934 года сведения, собранные гестапо Гиммлера, СД[122] под управлением Гейдриха и «исследовательским центром» Геринга, в виде распечаток постоянно ложились стопками на рабочий стол Гитлера. Пытки, грабежи, похищения людей и другие преступления, совершаемые подручными Рёма, составляли ежедневную порцию докладов, которые интересовали фюрера лишь постольку, поскольку это вызывало недовольство в стране. Неуважительные высказывания Рёма и его ближайших помощников в адрес «маленького ефрейтора прошедшей войны» раздражали того не меньше, чем их пьяная болтовня о необходимости «второй по-настоящему социалистической революции». Их неосторожные заявления о предстоящем разоружении 100 000 солдат рейхсвера 2,5 миллиона штурмовиков смущали Гитлера, но лишь потому, что эти разговоры беспокоили Генеральный штаб и президента Гинденбурга и могли привести к применению военной силы против молодчиков Рёма. А заодно и против всех нацистских лидеров[123]. Наконец, сведения о том, что в казармах штурмовиков собиралось оружие, поступившее из-за границы, его тоже беспокоили, но еще не настолько, чтобы он решился действовать…