Фишер. По следу зверя. Настоящая история серийного убийцы - Александр Рогоза

пристальное внимание своим недочетам, ошибкам и в дальнейшем, готовясь к очередным преступлениям, все это анализировал.

Через два месяца с небольшим он снова убил ребенка.

«В 1986 году в отпуске я был в июне. Тогда отпуск давали уже 24 рабочих дня. Если мне не изменяет память, то этот свой отпуск я также провел в Москве в поисках возможных жертв».

Глава 38

Петля с работы

На следующее убийство Головкин приехал тоже сразу с работы, начальник снова отпустил его пораньше – это было в четверг, 10 июля 1986-го. Зоотехник на автобусе добрался до Жаворонков и сел на электричку. Но поехал не в сторону Москвы, как если бы возвращался домой, а дальше в область. Сегодня выбор пал на станцию Часцовскую. От нее нужно было перебраться через Можайское шоссе и углубиться в лес знакомыми ему дорожками, сначала шагая по бетонным плитам, а потом свернув на просеку вдоль столбов с электропроводами. В этих местах он «охотился» еще с 1984 года. Рядом несколько пионерских лагерей плюс деревенские мальчишки.

Он потом вспоминал о другом случае, произошедшем как-то раз в этих же местах:

«Я шел по просеке и увидел одного паренька, идущего в сторону лагеря. Я пошел за ним, так как сразу возникла мысль его убить. Но потом отстал. Парень был не в моем вкусе – толстый, а мне нравились мальчики 13–14 лет по комплекции худенькие. Я даже не знаю, видел ли он меня. Мне кажется, вряд ли, я шел скрытно».

Но 10 июля Сергей Головкин точно знал, куда и зачем идет. Давно присмотрел дырку в заборе детского лагеря «Звездный», через которую периодически тайком выходили покурить ребята из старших отрядов.

«Я никогда не общался с детьми из “Звездного”, – вспоминал Головкин, – наблюдал за лагерем из леса, близко не подходил».

Вот и в тот день он сел в засаду в кустах и достал бинокль. Обычно, приезжая после работы, он сидел здесь приблизительно с 16 до 19 часов. Бывало, что за это время из лагеря выскакивали одиночки, которых Головкин мог бы попытаться увести в лес. Но эти ему не нравились: «по своей комплекции они мне не подходили». У Сергея Головкина к тому времени уже сложился четкий образ мальчишки, который ему нужен: лет 12–14, худощавый, невысокий, темные волосы.

Примерно через час с территории лагеря выбрался попадающий под этот типаж подросток и забежал подальше в лес – подымить. Головкин подошел к нему под видом грибника. Парень попросил закурить. Взрослый протянул сигарету и тут же схватил ребенка за одежду. Сказал, что нужно помочь кое-что сделать, и повел жертву в лес. Даже ножа не доставал. Мальчик и без него испугался.

О последних минутах жизни Димы Маляева (см. главы 5 и 6) Сергей Головкин потом рассказывал довольно подробно:

«Когда мы отошли метров на сто, я связал ему руки за спиной, а на глаза надвинул имевшуюся у меня кепку с надписью “Речфлот”, чтобы лишить его возможности наблюдать, как я готовлю петлю для его повешения».

Сама петля была сделана заранее – еще на работе, на конезаводе. Веревку Головкин стащил там же. Перед тем как связать ребенка, Головкин заставил его снять сапоги и брюки. А потом совершил то, что не получилось с Валерием Краско, который не к месту вспомнил маму: перекинул веревку через толстую ветку, надел мальчику на шею петлю и резким движением поднял тело несчастного над землей.

Наблюдал, как безымянный для него ребенок умирает в агонии, дергая ногами… Рассказывал потом, что это ощущение абсолютной власти приносило ему удовольствие. Когда мальчик скончался, Головкин достал нож и устроил на лесной полянке филиал ада. Сначала отрезал жертве гениталии, потом распорол брюшную полость. Отвязав веревку и опустив тело на траву, отсек голову.

«Мне так захотелось», – объяснял он после задержания следователям.

Головкин уже несколько лет, представляя в своей голове маленьких людей, тренировался на конезаводе на умирающих от болезней лошадях, которых нужно было разделать: мясо отдавали собакам, шкуры – жгли или закапывали. И, готовясь к убийствам, он все продумывал заранее.

Из показаний этого недочеловека:

«Крови на мне не было. Голову я отчленял, находясь сбоку от трупа, поэтому кровь на меня попасть не могла».

Веревку он с жертвы снял и забрал с собой. Объяснял потом: хотел, чтобы никто даже не понял, что мальчик был именно задушен. Путал следы! Хотя само тело даже прятать не стал. И при этом, как уверяет, отрезанную голову Димы Маляева он тоже решил унести. В пакет не положил – нес, просто держа в вытянутой руке за волосы.

Просто представьте себе эту картину: по лесной просеке идет высокий сутулый мужчина с человеческой головой в руке. Видимо, постепенно отойдя от опьянения пролитой кровью, Головкин и сам вдруг понял, как сейчас выглядит со стороны.

«Зачем взял с собой голову? Не знаю, наверное, я тогда не контролировал свои действия. Просто мне захотелось взять голову, и я ее взял. Пронес метров 50, а затем бросил куда-то в левую сторону в лес…»

Как мы теперь уже знаем, приятель Димы Маляева Андрей Власьев тем вечером расскажет пацанам из отряда про зэка, который может явиться в лагерь с головой мальчика в руке. А на допросе добавит подробностей: убитый называл своего лесного товарища Фишером, у этого дядьки на руке татуировка с кинжалом и змеей… И дальше эта история на несколько лет уведет следствие по ложному следу, портреты Фишера появятся на щитах с объявлениями, и о загадочном убийце детей заговорят по всей области.

Сам Головкин признавался, что после того убийства понял, что в «охотничьи угодья» у лагеря «Звездный» ему больше возвращаться нельзя:

«После убийства Маляева я перестал приезжать туда. Боялся, что меня могут задержать. Я слышал, что меня ищут, что назвали Фишером, но надеялся, что все пройдет, потому что меня никто не видел».

Глава 39

Чужие

Как мы уже знаем, после задержания Сергея Головкина в уголовном деле Удава-Фишера начали появляться эпизоды, о которых следствие до тех пор ничего не знало. Обо всех «своих» он рассказывал обстоятельно. Бывало, что о каких-то деталях мог поначалу умолчать, но, когда ему задавали грамотные вопросы, ловя на нестыковках, отвечал, глобально ничего не скрывал. Однако, когда на одном из первых допросов Головкина спросили про зверски убитого у совхоза «Заречье» 16-летнего подростка (см. главу 8), он удивился:

«К убийству Владимира Еськова я непричастен и поэтому ничего об обстоятельствах его совершения