Среди паксов - Никита Юрьевич Садыков

с обувью, противно дребезжит на кочках сушилка для белья.

Жених шепчет в ответ непристойности, одной рукой он восторженно поглаживает причёску возлюбленной, другой держит перед собой сушилку для белья. Сушилка дребезжит не в такт проезду кочек, значит, там какое-то движение. Хорошо. Молодцы эти молодые. Но санкцию на шопинг при этом иностранный скряга не даёт.

– Дарлинг, карантин финишд. Ай нид маникюр, педикюр. Гив ми мани. Ай нид мани. Фор педикюр энд шопинг. Дарлинг, плиз. Ай толд ю ай нид педикюр. Вай ю донт билив ми? Ай нид шопинг, дарлинг. Ай дезёрв нью дресс. Ми-ми-ми. Рили, ай дезёрв шопинг. Ай нид мани ту сенд ту май мазер. Гив ми мани, дарлинг.

Я сделал погромче Эрика Клэптона. Незаметно проверил, по карте ли оплата заказа: если за наличку, то появлялся риск неоплаты с таким дарлингом-жлобом. Оплата по карте. Можно ехать дальше.

– Дарлинг, вэрэ из май дог? Май дог? Вэрэ из ши? Ю лук май дог. Ай толд ю ту лук май дог. Дид ю лив зэ дог ин апартмент? Ты идиот?! Я же сказала, возьми собаку! Собака была на тебе! Остановитесь! – это уже был крик в мою сторону, – Остановитесь и едем обратно! Разворачивайтесь! Водитель! Этот опездал забыл в квартире мою Жозю!

* * *

– Я тебе на Святую Троицу одолжил, но с уговором, что к Апостольскому Посту вернёшь. О Пятидесятнице не было разговора, Дима, не пизди.

* * *

– Нам бы только к помоечке заскочить! – дама с мусорным пакетом садится в автобус.

Я сам сплоховал: простояв без заказа минут пятнадцать, включил «эконом». Заказ короткий, пара кварталов. Управлюсь за три минуты. Чёрт с ним.

И вот после долгого ожидания из подъезда показалась женщина с мусорным пакетом. Я не успел открыть рта, как она уселась на переднее сиденье с пакетом в ногах.

– Вот сюда, за дом. Там помойка. А лучше даже в соседний двор, там крышка у бака удобнее. Вот сюда. Здесь так и так. А потом к школе.

Я молча свернул к ближайшей помойке с неудобной крышкой: крутиться по кварталу в поисках удобной не было желания. Дама надула губы.

– Я вам онлайном переведу! – сообщила она мне тоном, означающим, что я недостоин налички. «Переведу онлайном» на языке пассажиров такси означает, что заказ за наличку, но плата будет отправлена на карту Сбера (которая, как предполагается, должна быть у любого таксиста).

– Никита Юрьевич С.? – уточняет пассажирка после того, как я продиктовал ей свой номер телефона. – Уже полгода не встречала Никит в такси, сплошные Ахмеды и Ашоты.

Чаще всего я не реагирую вообще никак на подобные откровения паксов. Но тут зачем-то приоткрыл кран:

– А вы заказывайте тарифы подороже, там Никит гораздо больше.

Пассажирка как будто ждала моего паса.

– Я не зарабатываю на «подороже»! – заорала она. – У нас в стране не ценят труд, между прочим! Мне хватает только на еду! Я учительница в школе! Нам не платят, чтобы я «подороже» заказывала! Не уважают труд! Зачем вы сюда свернули? Надо было ехать прямо, там тоже можно проехать!

Прямо перед нами стояла глухая пробка на выезде на Рублёвку и навигатор предсказуемо предложил отвернуть от неё, предупредив, что прямо – на шесть минут дольше.

– Глядите, – начал я спокойным тоном, – вы вышли после трёх минут платного ожидания и заплатили мне стоимость поездки без его учёта. Потом сели с пакетом мусора и попросили покататься по дворам в поисках не просто помойки, но помойки с удобной крышкой. Затем возмутились тому, что я поехал более быстрой дорогой, чтобы наша поездка длилась хотя бы пятнадцать минут вместо оплаченных вами пяти. Вы уверены, что вы сами имеете представление об уважении к чьему-то труду?

Педагог вышла из машины, с силой хлопнула дверью и зашагала к дверям храма знаний.

* * *

– Опа! Это у вас Стрейзанд?!

Мы едем из Видного с дочкой и папой. Дочери лет тридцать, отцу – шестьдесят. В Видном те посещали какую-то знахарку-гомеопатку, которую дочь советует всем вокруг, а теперь вот и отца подтянула на приём.

Отец всю дорогу до Мытищ вяло отнекивается от каких-то шариков, дочь напирает всё сильнее: пей шарики и вылечишь спину. У них, в Связьинвесте, все так лечат спину и ни один не жалуется.

И вот отец внезапно оживляется, услышав вступление к Guilty.

– Да, Стрейзанд и Барри Гибб из «Би Джиз». У них была пластинка дуэтом…

– Вы мне будете рассказывать!.. Белая такая. Они там стоят, обнявшись!

Я кивнул и показал на дисплей Ситроена: обложка, та самая.

– Папа, мы не закончили! – дочь продолжала попытки приобщить отца к культуре поедания гомеопатических шариков для лечения спины.

– Я эту пластинку покупал у фарцовщиков возле «Берёзки», где-то в Измайлово! Жене в подарок покупал, а потом решил оставить себе…

– На Пятнадцатой Парковой?

– Да я уже не помню. Двадцать пять рублей отдал! Кошмар. У меня тогда зарплата была сто двадцать.

– Прекратите! – девушка почти расплакалсь, мы не обращали на неё никакого внимания.

Я возражал отцу:

– Но удовольствия-то было на все тридцать рублей, согласитесь! Хотите, включу весь альбом целиком?

– Включайте, умоляю! Сколько нам ещё ехать?

* * *

Последние дни мы с автобусом вошли в какой-то потрясающий рабочий ритм. Пожираем заказ за заказом. Дизель бодро тарахтит, тормоза тормозят, руль рулит. Мы накатали десять тысяч км и завтра нас ждёт очередное ТО. Последнее ему делали в день, когда мне его выдавали, месяц назад.

Одна пассажирка сегодня разговаривала с подругой и отвлеклась на секунду: спросила, как поедем всё-таки, через центр или по Садовому? Я глянул в навигатор и увидел, что пробка на Садовом рассосалась, что оно уже не стоит.

– Водитель проверил, говорит, что у него уже ничего не стоит! – передала она подруге. А потом заволновалась и принялась долго и пространно передо мной извиняться. Дескать, совсем не это имела в виду и вообще не хотела обидеть.

– Вы так просите прощения, как будто всё-таки хотели обидеть поначалу! – подливал я масла в огонь строгим тоном.

250 ₽ чаевых, мои дорогие.

* * *

Мой пассажир, загорелый невысокий парень, пытался что-то объяснить жестами.

Словами не получалось: по-русски и по-английски он не говорил. Мы ехали из Сити на тренировочную базу «Локомотива» в Одинцово.

Я достал мобилу и гугл переводчик. Тот принялся набирать текст. Надо отвезти его на базу и обратно домой в Сити. Окей.

Язык на экране португальский. Бразилия? Да, улыбается парень. Выдаю пару слов из песен Жобима и тот начинает радоваться, будто забил гол. Или отбил – я же не знаю, может, он вратарь…

Думаю, что бы поставить