Герои «СМЕРШ» - Александр Юльевич Бондаренко

проходили в посёлке Тайнинке, близ Мытищ, в кооперативе «Пролетарий»; при доме был участок с огородом, на котором приходилось работать по-серьёзному. Однако гораздо больше, нежели крестьянский труд, мальчика привлекали конструирование, моделирование и тому подобные «созидательные» занятия. В 7-м классе он записался в авиамодельный кружок, мечтая стать авиационным конструктором, в 9-м — в аэроклуб, желая подняться в воздух, однако близилось окончание школы, следовало готовиться к сдаче выпускных и вступительных экзаменов…

Но поступать тогда не пришлось: по окончании школы Олегу было уже 18 и он подлежал призыву в ряды РККА — никаких отсрочек не было. Впрочем, тогда служба в армии реально была почётной обязанностью, а не «вырванными из жизни» годами. Оказалось, что служить ему придётся в пограничных войсках НКВД СССР. В октябре 1940-го Олег в составе команды новобранцев прибыл в 92-й погранотряд, дислоцировавшийся в городе Перемышле, а 31 января 1941 года, после соответствующей подготовки и приёма присяги, получил назначение на погранзаставу № 9, что стояла близ деревни Михайлувки, во Львовской области. За рекой Сан находилось «генерал-губернаторство» — оккупированная гитлеровцами Польша, так что пограничные столбы на том берегу были «украшены» фашистскими орлами со свастикой.

Граница проходила по реке, крупных населённых пунктов поблизости не было, и это обеспечивало на участке заставы относительное спокойствие — разве что иногда поймают контрабандиста, промышляющего по мелочам. Зато на 14-й погранзаставе, в Перемышле, за год случалось до тысячи нарушений. В то время ещё с сопредельной территории стали приходить «тергруппы», которые устраивали на пути нарядов засады, расстреливали их в упор и утаскивали тела за границу. Таким образом немецкие спецслужбы получали советское обмундирование, оружие и подлинные документы, а произошедшее подавалось, как «пограничный инцидент» — мол, пограничники сами нарушили границу, оказали сопротивление при задержании и были убиты…

Своего первого и единственного нарушителя пограничник Ивановский задержал ранним утром 12 апреля — поляк перешёл по мосту через пограничную реку и зачем-то сорвал с флагштока на нашей стороне спущенный на ночь советский флаг… Неизвестного доставили за заставу. Начальник поблагодарил бойцов, но сказал, что они поторопились: может быть, вслед за первым нарушителем пришли бы и другие, поскольку на той стороне были заметны какие-то шевеления… Но что было дальше, Олег так и не узнал — тем же утром он получил предписание убыть «в школу младшего начсостава служебного собаководства».

В книге «Записки офицера Смерша» Ивановский написал:

«Своей, так и не успевшей стать родной, девятки я больше не видел. Не видел ни одного человека, служившего в то время на ней. И, конечно, не думалось в тот день, что на границе мне больше служить не придётся»[337].

Школа, в которую убыл Олег, находилась в Коломые, райцентре Станиславской (Ивано-Франковской) области. Так судьба провела разделительную черту между ним и теми, кто навсегда остался на границе. Вот что писалось о них в «Истории Второй мировой войны»:

«Первыми в бой с передовыми частями противника вступили советские пограничники. Вооружённые лишь стрелковым оружием, они храбро встретили врага и в жестоких схватках бились насмерть. За мужество и героизм, проявленные в первые дни войны, были награждены орденами и медалями 737 пограничников. 11 бойцов и командиров погранвойск удостоились звания Героя Советского Союза.

Героически защищали свои рубежи воины 9-й пограничной заставы Брестского пограничного отряда, возглавляемой лейтенантом А. М. Кижеватовым[338], 17-й пограничной заставы Рава-Русского пограничного отряда во главе с лейтенантом Ф. В. Мориным[339], 13-й заставы Владимир-Волынского пограничного отряда под командованием лейтенанта А. В. Лопатина[340], бойцы Перемышльского пограничного отряда, возглавляемого подполковником Я. И. Тарутиным[341], и многие другие пограничники»[342].

Перемышльский — это его отряд, и он вполне мог принять свой первый и последний бой там, на берегу реки Сан, со своими сослуживцами. Дрались они отважно и не только «защищали рубежи».

«28 июня 1941 г. Советское Информбюро сообщало: „Стремительным ударом наши войска вновь овладели Перемышлем. Враг был выбит из Перемышля 23 июня — на другой день после нападения фашистской Германии на нашу Родину. Впервые с начала Второй мировой войны гитлеровские войска были вынуждены отступить и сдать города“»[343].

Приграничный Перемышль, расположенный на берегу реки Сан (теперь это территория Польши), который обороняли пограничники и бойцы РККА, гитлеровцы смогли взять только 27 июня. К сожалению, эта страница истории забыта напрочь.

Олега Ивановского не оказалось в числе защитников города — и в том нет ни грана его вины. На войне никогда не знаешь, когда и с какой именно стороны придётся тебе оказаться у той черты, что делит людей на живых и мёртвых…

На границе шли бои, а они, курсанты школы служебного собаководства, отступали — и это была не их вина, это был приказ. У них были винтовки и собаки — с таким «вооружением» не остановить гитлеровские танки. Зато они несли караульную службу в Киеве, куда дошли пешим порядком (был, кстати, отрезок пути, когда Олег на руках тащил своего сбившего лапы Ашкарта). Потом с собаками пришлось расстаться — курсанты были отправлены в Харьков, где прошли краткосрочную подготовку, после чего младший сержант Ивановский был назначен командиром отделения в 18-й пограничный полк, охранявший тылы 3-й армии. Затем он был переведён в 38-й пограничный полк, на том же Брянском фронте. Понятно, что он рвался на передовую — но у каждого была своя война. Ивановский вспоминал:

«В боях на фронте в эти месяцы нам участвовать не приходилось, задерживали по деревням, по дорогам, полям да перелескам всяких подозрительных людей, потом нам говорили, что и шпионы, и диверсанты попадались, да и дезертиров хватало.

В первых числах сентября <1942 г.> меня, уже в звании старшего сержанта, совершенно неожиданно назначили политруком нашей заставы»[344].

Рассказано очень обыденно — просто-таки народные дружинники, задерживавшие мелкую шпану на улицах наших городов! На самом деле всё было гораздо круче и опаснее: не только шпион и диверсант, но и дезертир был при оружии и мог применить его в любой момент — сознавали, терять было нечего…

Затем судьба Олега совершила очередной крутой поворот. 4 сентября 1942 года его направили в особый отдел Брянского фронта, на специальные оперативные курсы, а уже в конце октября он прикрепил на свои петлицы три «кубика» — «младший лейтенант государственной безопасности». Потом, благодаря случайному знакомству с майором-пограничником Соломатиным[345], назначенным начальником особого отдела 7-го кавалерийского корпуса, он был направлен в это соединение, в 11-ю кавалерийскую имени Морозова[346] дивизию — оперуполномоченным в 250-й казачий Кубано-Черноморский полк.

До этого Олег в седле ни разу не сидел, а потому первое, что ему пришлось делать, это учиться ездить на лошади и ухаживать за ней. Лошадь для