Как мы жили в СССР - Дмитрий Яковлевич Травин

растянув в нужный момент измеритель, пристрастный судья выравнял их достижения. А может, даже поднапрягшись в растяжении резинки, «показал», что у того, кто прыгнул дальше, результат хуже, чем у отстающего. Примерно так же мы сравнивали достижения СССР с достижениями тех стран, в которых существует рыночное хозяйство. Когда зарубежные фирмы боролись за снижение издержек, чтобы не проиграть в конкурентной борьбе, наши предприятия издержки умышленно накручивали. В результате больше становилась стоимость этих «накрученных» товаров, а соответственно, и стоимость произведенных в стране промышленных изделий.

Чтобы понятнее стала суть проблемы, приведу такое сравнение. В 1972 году «Литературная газета» опубликовала своеобразный отчет об успехах: «…за последние 15 лет советские женщины увеличили объем груди на 8 см, талии – на 10 см и бедер – на 7,5 см» [Геллер 1999: 128]. Лидерство, как видим, захватила талия. Но нужно ли было нашим женщинам лидерство такого рода?

Подобным образом обстояло дело и в экономике. По производству мы догоняли развитые страны. Но преимущественно за счет того, что холодильники и велосипеды весом своим напоминали танки и бронетранспортеры. «Заказы на сложные, но мелкие изделия никто выполнять не хочет, – вспоминал один советский хозяйственник, – а вот канализационные люки, болванки, громоздкие, но примитивные изделия – сколько угодно. У них план в тоннах» [Дионисиади 2016: 162]. Это неплохо было бы знать тем «экспертам», которые сегодня уверенно рассказывают об успехах советской экономики, но стыдливо мнутся, когда их спрашивают о том, насколько хорошо они разобрались в механизмах, благодаря которым получались красивые статистические данные.

Были и другие причины откровенного разбазаривания ресурсов. Иногда дефицитный металл «хоронили» в себе реки и озера. Как-то раз шел по Оби советский теплоход в районе Сургута, наткнулся на что-то странное и протаранил днище. Полезли водолазы смотреть. Обнаружилось, что все дно реки завалено стальными трубами. Выяснилось, что, когда строили нефтепровод, наши «умельцы» не стали огибать сложные места, где трубы на стыках могут деформироваться, а двинулись напрямик, дабы быстрее закончить работу, выполнить план, получить вознаграждение. Но, отклоняясь от планового маршрута, строители «сэкономили» большое число труб. При этом официально их, естественно, сэкономить нельзя было, поскольку лишние трубы показывали бы начальству, что при прокладке нефтепровода имели место халтура и манипуляции. В итоге трубы, которые не понадобились для строительства, просто скинули в реку, чтобы все было шито-крыто [Полторанин 2011: 13–14].

Похожая история случилась на другом краю Союза. Под Ленинградом, в живописном месте Карельского перешейка, автоцистерна раз в три дня сливала 15 тонн солярки прямо в реку Сестру. Дело в том, что водители отвозили на стройку кирпич с перегрузом в два рейса, а отчитывались о трех, чтобы получить бóльшую зарплату. Естественно, чтобы махинации не вскрылись, они должны были и солярки потреблять как за три рейса, а не за два. Поэтому лишнее горючее сливалось в реку, уничтожая там все живое [Филиппов 2016: 55]. А вот чуть более сложная история о бессмысленной растрате горючего. Подмосковному заводу срочно нужно было чугунное литье из Томска, чтобы выполнить план в положенные сроки. Пришлось доставлять литье самолетом. Намного дешевле было бы доставить поездом и сделать продукцию в следующем месяце, формально не выполнив план, но тогда начальство потеряло бы премию [Дионисиади 2016: 194]. Впрочем, любые «частные» истории такого рода меркнут перед государственным подходом к использованию только что добытого из-под земли газа, который прямо на месторождениях сжигался в больших объемах из‑за отсутствия трубопроводов. Газ ведь не сложишь в коробочку про запас, если нет специально построенных вместительных газохранилищ. О горящих «факелах» докладывалось высшему начальству, но развитие ситуации по большому счету зависело не от него, а от общего устройства административной хозяйственной системы, не считавшей потери [Секретариат… 2022: 161].

Наконец надо сказать и о том, что в объем производства включалась стоимость перевозок продукции, а она часто возрастала просто за счет нерационального размещения предприятий по дальним углам огромной страны. Грузы гоняли на сотни километров, увеличивая тем самым их стоимость (и одновременно потери: от ломки кирпича, боя стекла, порчи продуктов), а статистика за счет этого растягивала наш «резиновый метр» точно так же, как она растягивала его за счет излишнего потребления металла или горючего. Даже министр путей сообщения (1977–1982) Иван Павловский признавал существование значительного «излишка» перевозок грузов, добавляя к нему и «излишек» пассажироперевозок на знакомых нам колбасных электричках [Хусаинов 2015: 306–311].

Удивительно было при таком подходе не то, что советская экономика до некоторых пор показывала сравнительно высокие темпы роста, а то, что даже с «резиновым метром» мы в конце концов стали отставать от мира капитала. Курьезный случай имел место однажды в Институте мировой экономики и международных отношений, составившем прогноз развития стран Запада. Оказалось, что там рост будет больше нашего. Это возмутило председателя Госплана. «У нас плановая социалистическая экономика, – горячился он. – Темпы роста заложены в пятилетку, а вы тут говорите, что у них будет 3%, а у нас – 2,6%? Измените их показатели!» [Черкасов 2004: 480]

На закате СССР плановикам трудно было не только составлять «научный» план, но хотя бы просто обгонять капиталистические страны. Приходилось в итоге фальсифицировать как собственные «успехи», так и общую картину мировой экономики. Наверное, если бы ресурсы были неограниченными, советская экономика к 1980 году закачала бы по центнеру чугуна в сковородки, и это создало бы иллюзию сохранения сталинских темпов роста. Но ресурсов уже не имелось, а здравый смысл ставил все же некоторые преграды формированию иллюзий.

Чем ад социалистический лучше капиталистического

Как-то раз главе Союза кинематографистов Ивану Пырьеву потребовалось расширить двор своей конторы для того, чтобы построить там ресторан. Начальство не разрешило сделать это, поскольку оттяпать нужную киношникам территорию предполагалось у школы. Тогда Пырьев (народный артист СССР и лауреат шести Сталинских премий) ночью сам сдвинул забор с помощью сторожа, которого уговорил помочь за бутылку водки. Наутро же глава Союза явился в школу и вручил пропуска в Дом кино директору с завучем, чтобы все были довольны [Данелия 2006: 45]. По сути дела, при помощи пропуска и бутылки водки произошел бюрократический торг, который в советской экономике часто вели друг с другом директора предприятий. Случался такой горизонтальный торг не реже иерархических торгов с министром. Но чтобы понять, почему такое происходило, нам нужно небольшое теоретическое отступление.

Третьим наряду с госсобственностью и планомерностью основополагающим элементом советской хозяйственной системы являлось так называемое материально-техническое снабжение. Ведь если предприятия не имели права самостоятельно решать, что и как им производить, если экономический центр страны спускал директорам обязательные