Железный человек Тони Айомми. Мое путешествие сквозь ад и рай с Black Sabbath - Тони Айомми

знал, что означают «ля» или «ре». В лучшем случае мог предложить:

– Ну, тут нам нужно что-то другое.

– Какие-то идеи?

– Не сказал бы. А как насчет, э-э-э…

Мы стали профессиональнее. Ронни всегда хотел совершенствоваться и постоянно повышал планку – как на сцене, так и вне ее. Нам это было на руку, поскольку не хотелось от него отставать. С годами мы, возможно, немного обленились и слишком полагались на то, что уже освоили, а Ронни бросал новые вызовы. Таким образом мы снова стали больше чем группа: сплотились, стараясь защитить коллектив и свою музыку. Мы верили в то, что делали.

47

Рай и ад

Heaven And Hell мы сочиняли в Criteria Studios в Майами, там же, где записывали Technical Ecstasy за пару лет до этого. Впервые после Master of Reality у нас был другой продюсер, и это оказалось большим подспорьем. Мартин Бёрч прилично ослабил мою ношу. Он уже сделал несколько отличных альбомов для групп с большими именами вроде Rainbow. Его порекомендовал Ронни, вот мы и решили попробовать.

Мы снова прилетели во Флориду, и это означало, что наркоты завались. У соседа Барри Гибба в любое время дня и ночи были такие запасы кокса, что тебе и не снилось. Я к нему заходил, а на столе громоздилась гора этого белого дерьма.

– Вот, угощайся.

Это было невероятно. Мы заваливались к нему в четыре утра:

– Можно к тебе заглянуть на минутку?

И он не спал!

– Да, заходите!

Мы уже заметно перегибали палку, потому что кокс валялся чуть ли не возле нашего порога. Но он не разрушил творческий настрой. У нас всегда был пятый участник команды – маяк, освещающий путь, если угодно, который вел нас в правильном направлении. Именно там, в Майами, в доме Барри, мы написали «Die Young». В этой песне есть сбивка. В той части, где Ронни поет «умри молодым», ритм спадает до спокойного пассажа. Прежде Ронни еще никогда так не делал – обычно всегда был «полный вперед!». Я сказал ему:

– Мы в Sabbath такое уже много лет делаем, немного разбавляем в середине.

И Ронни ответил:

– А, да, круто звучит!

Для него это был полезный опыт – он наблюдал, как мы сочиняем и не боимся изведывать новые территории, двигаясь в другом направлении. Я был уверен, что знаю, куда иду. Думаю, мы все были уверены и знали: нас направляет пятый участник команды. «Die Young» – отлично структурированная композиция. Она стала вторым синглом после «Neon Knights» и до сих пор любима публикой на концертах.

«Children Of The Sea» мы придумали, еще когда был Оззи. У меня где-то сохранилась версия, где он ее поет, но с другим текстом и вокальной мелодией, абсолютно отличной от той, которую придумал Ронни. Когда мы записали новую версию, я хотел, чтобы она звучала, будто рабы с галеона захватывают большой корабль. В голове звучало что-то вроде песнопения монахов, так что мы спросили парня из студии, можно ли где-нибудь найти монахов.

Он обзвонил всех вокруг, пытаясь найти монахов. На самом деле мы прикалывались. Но он пришел и на полном серьезе сообщил:

– Ну, мы можем заполучить только одного монаха… но он может сделать голосовые наложения!

– А?!

Он пришел ко мне и – «о-о-о-о-о-о-о-о-о» – спел свои псалмы. Мы катались под столом от смеха. Представили, что будет целый хор, а довольствовались одним монахом.

Но он смог сделать несколько наложений голоса.

Находясь в Лос-Анджелесе, мы приобрели магнитофоны JVC со встроенными микрофонами, поэтому могли записывать все, что бы мы ни делали и когда ни делали. Сидели дома и просто джемовали. У меня был небольшой усилок, всего в несколько ватт, и у нас имелась маленькая барабанная установка. «Heaven And Hell» мы, наверное, сыграли миллион раз. Нам эта песня реально нравилась. Сначала Ронни немного подыгрывал на басу, а потом появился Джефф. Ронни что-нибудь пел, и у нас рождалась идея, куда двигаться дальше. Таким образом мы и придумали эту песню – во время обычного студийного джема.

Процесс записи в Майами протекал хорошо, но мы хотели, чтобы вернулся Гизер, поэтому я ему позвонил. Он к тому времени уже разобрался в своих делах, и мы договорились, что он приедет и запишет басовые партии для альбома. Крейг Грубер записал партии баса, но мы их вырезали, чтобы Гизер их не услышал. Я был весьма уверен, что Гизеру понравится новая музыка, так как часто наше мнение по поводу материала совпадало, а мне реально нравились свежие песни. На самом деле он был сражен, когда их послушал. Как только Гизер сыграл свои партии, вернулось ощущение мощной «стены звука», и музыка снова обрела завершенность. Другие басисты просто играют что-то типа «дум-дум-дум» там, где Гизер сделает бенд и получится «ду-у-ум», добавив больше агрессии. Он играет совершенно не так, как другие басисты. И нам это идеально подходило.

Присутствие Мартина Бёрча избавило меня от необходимости постоянно находиться в студии и вникать в каждую мелочь. Занимаясь всем этим самостоятельно в прошлом, я мог бесконечно сидеть и играть что-нибудь снова и снова, пока уже не понимал, что хорошо, а что – нет. А с Мартином было:

– Прекрасно! Готово!

– А. Ну, еще один дубль сыграю.

– Нет. Все нормально. Пойдет.

Я рад, что он знал, где подвести черту. И возможно, мы таким образом сэкономили немного денег.

Нам все же удалось напугать Мартина. Он был крепким парнем, но в то же время немного нервным. У него был черный пояс по карате и не только, но его можно было достать.

И мы знали как.

Мы поняли, что чувак реально боится черной магии, поэтому решили на этом сыграть. Я достал тридцатисантиметровый кусок бальзы и вырезал фигурку человека. Завернул в черную тряпицу и засунул в портфель. Открыл портфель, сделал вид, будто что-то ищу, и вытащил эту штуку так, чтобы он заметил маленькую фигурку.

– Что это там?!

– Ой.

Быстро завернул и спрятал в портфель.

– Что это такое?

– Да ничего. Не волнуйся.

Но он напрягся и сказал Ронни:

– Тони что-то держит в портфеле. Выглядит как маленькая кукла вуду или что-то вроде того!

Естественно, Ронни был в курсе и начал разыгрывать его еще больше.

После того как все остальные ушли, Мартин начал задавать вопросы. Я отвечал:

– Мартин, серьезно… Это моя личная вещица.

– Да, да, что… Что это за вещица у тебя в портфеле?

– Мне не хочется об этом говорить.

Он реально зациклился на этой штуке. В конце концов решил, что это кукла вуду –