Павел Цупко - Пикировщики

Утром 9 июня до аэродрома донеслись раскатистые оглушительные залпы стреляли соседние сверхмощные батареи береговой обороны КБФ известных фортов Передовой и Краснофлотский. В перерывах между залпами фортов с севера слышалась не менее грозная канонада — началась «увертюра» Выборгской операции. По всему фронту — от Финского залива до Ладожского озера — артиллерия и авиация Ленинградского фронта начали предварительное разрушение укреплений Карельского вала. Канонада продолжалась весь день почти без пауз. В таком грохоте люди не слышали собственного голоса, объяснялись жестами, не слышали и могучего рева пролетающих в северном направлении авиационных полков штурмовиков и истребителей, но их лица сияли от радости.

Следующий день начался также с артиллерийско-авиационного удара, и войска фронта бросились на штурм вала.

Под этот несмолкаемый грохот в первой эскадрилье пикировщики знакомились с прибывшим пополнением летчиков. Через день Усенко с Аносовым приступили к летной подготовке молодежи. Предстояло отработать полеты по кругу, в зоны, проверить групповую слетанность. Оба командира буквально не покидали кабину самолета. Менялись молодые летчики, инструкторы оставались те же. Спешили.

Евгений Иванович Кабанов подшучивал:

— Наш командир, если б разрешили, и обедал бы в воздухе!

В ответ Усенко, поднимая палец, спрашивал:

— Слышишь канонаду? Это на сухопутье гремит! А кто будет освобождать острова, заливы? Мы, балтийские летчики! Надо успеть подготовиться.

Сначала отрабатывали пикирование поодиночке, потом парами. Тогда-то в эскадрилью и пришел Павел Калашников. Молодые командиры звеньев делали все старательно. Константин Усенко тщательно проверял работу своих помощников и, когда было нужно, приходил на помощь. Дело спорилось…

В тот первый летний месяц 1944 года на Балтике часто шли дожди. Они вносили помехи в жесткие графики полетов. Люди нервничали. А дожди все шли и шли. Летное поле аэродрома подолгу оставалось мокрым. Спасала теплынь: вода быстро испарялась, но воздух становился таким влажным и тяжелым, что все очень быстро уставали,

А тут еще комары! Миллионами поднимались они с соседних болот и тянулись к человеческому жилью. Спасения от них на аэродроме не было. Но обучение молодых летчиков не прекращалось ни на час.

На старт к руководителю полетов гвардии майору Виктору Васильевичу Лазареву — помощнику командира авиаполка — подъехал Василий Иванович Раков. В сером облачном небе к аэродрому четким строем «клин звеньев» приближалось девять «петляковых».

— Кто в воздухе? — поинтересовался комполка.

— Усенко! Красиво идут, как на параде. А летают всего пятый день. Поражаюсь неутомимости и энергии комэска! Ведь почти все делает один, до сих пор нет заместителя.

Василий Иванович, сохраняя на лице обычную невозмутимость, разглядывал в небе строй Пе-2 и слушал помощника. В душе он был согласен с оценкой, данной комэску, но разговор не поддержал: сейчас его занимали не успехи Усенко, а отставание остальных эскадрилий, молодые экипажи которых еще не овладели летным мастерством. Раков знал, что на фронте обстановка могла измениться в любое время. Вдруг прикажут вылететь в бой, что тогда?

Из репродуктора связной радиостанции доносились краткие команды ведущего. Выполняя их, самолеты быстро перестроились и гуськом пошли на посадку.

— Шесть минут — и все сидят! — показал командиру часы Лазарев. — Это Костина выучка!

— Для начала неплохо! — скупо похвалил Василий Иванович и, проследив посадку последнего Пе-2, добавил: — Пройду к Усенко.

А Константин тем временем, выслушав рапорты командиров звеньев — Аносова и Калашникова, поблагодарил их.

— Поздравляю вас, товарищи, с первым групповым полетом ведущими звеньев. Хорошо слетали. Молодцы! Вы свободны.

Козырнув, командиры звеньев ушли в свои подразделения. Усенко глядел им вслед и улыбался.

— Командир! — вывел из задумчивости техник Чуканов. — Василий Иванович на горизонте!

Комэск шагнул навстречу командиру полка. Раков остановился и слушал, как Усенко громким голосом, каким обычно разговаривают после полетов все летчики, неторопливо и обстоятельно докладывал о выполнении эскадрильей учебных задач, об обнаруженных ошибках и мерах.

— Как дела у молодых командиров звеньев? Тянут?

— Повырастали ребята, обрели крылья. В воздухе руководят действиями ведомых, будто в учебном классе.

— Что собираетесь отрабатывать в последующих полетах?

— Строй эскадрильи, боевое развертывание, пикирование звеньями и быстрый сбор в группу. Потом на полигон — бомбить.

— А как с осмотрительностью в экипажах? Учите?

— Постоянно напоминаем.

— Вы договоритесь с истребителями и над целью устройте настоящую проверку, как в бою!

— Есть договориться! Я завтра это и сделаю!

— Вот и хорошо! Что ж, товарищ гвардии капитан, — Василий Иванович тепло посмотрел на молодого комэска, — за быстрый ввод молодежи в боевой строй от лица службы объявляю вам благодарность!

— Служу Советскому Союзу! — вытянулся летчик и покраснел от смущения. Что скрывать? Высокая оценка известного балтийского аса несказанно обрадовала его. Он понял, что выдержал один из самых трудных экзаменов в своей жизни — экзамен на командирскую зрелость

На следующий день на старт вырулила первая эскадрилья в полном составе. На взлетной полосе колонной выстроились ее звенья. Сегодня полетами руководил сам Раков, и молодые летчики со сдержанным волнением вслушивались в потрескивание эфира: не подкачать!

— Ноль десятый! Взлет разрешаю!

Взревели моторы, и тройки Пе-2, подняв раздвоенные хвосты, понеслись по взлетной полосе. А через несколько минут девятка остроносых бомбардировщиков уже скрылась за лесом. Из репродуктора аэродромной радиостанции донеслась четкая команда ведущего:

— Внимание! Боевое развертывание! Бомбить с пикирования звеньями. Сброс бомб по ведущему! Я — ноль десятый!

Пикировщики звеньями бросались на учебные цели, бомбили, а на выходе их подстерегали два «яка» из 21-го истребительного, которые должны были атаковать «петляковых». Но штурманы и стрелки-радисты Пе-2 были начеку — они встретили атакующих «огнем» из кинофотопулеметов. Все было как в настоящем бою. Даже азарт!

После бомбометания и отражения атак истребителей — быстрый сбор в группу и снова заход на цель!

Наконец сброшены последние бомбы. Плотным строем эскадрилья возвратилась на аэродром, промчалась над стартом, перестроилась в цепочку и пошла на посадку.