И не иссякнут родники - Вячеслав Леонидович Светличный

себя помню, не проспал ни одну зарю… — Он замолчал, о чем-то задумавшись, глядя вдаль, туда, где за поворотом скрылась когда-то машина «скорой помощи». Туда, где над синим лесом вот-вот должны были брызнуть первые лучи солнца…

В. Альтов

ВЕРНОСТЬ ЗЕМЛЕ

«Человек растит хлеб. А хлеб растит человека. Воспитывает и проверяет его на зрелость и мужество. И это так же вечно, как мир. Вслушайтесь в слово «страда». Оно дышит огнем, зноем боя. Земледелец, как солдат на войне. Войны нет, но хлебный фронт никогда не кончается».

Поэт Расул Гамзатов не бывал у нас в Оренбуржье. Но эти слова, как будто сказаны им о наших оренбургских жатвах, когда каждый день, каждый час, как бой, как упорная схватка со стихией, которая проверяет стойкость хлеборобов, экзаменует их на зрелость и мужество.

Каждый год страда приносит свои сюрпризы. Но люди не теряются, работают поистине героически. И тон в соревновании задают опытные мастера, те, у кого за плечами многие годы хлеборобского труда, богатейший жизненный опыт.

И как на войне старый солдат передает новичку премудрости ратного дела, так и на хлебном фронте ветераны годами терпеливо растят смену.

…Давно это было, еще перед войной. Однажды увидел Вася Чердинцев трактор. Увидел первый раз в жизни. Называли его иноземным именем «Джон Дир». Попыхивая дымком, тарахтя мотором, шел он по сельской улице, а мальчишки долго бежали следом, с завистью смотрели на парня, который спокойно вел трактор. Тогда-то и появилось у Васи Чердинцева жгучее желание — сесть на такую машину. Думал после школы пойти в МТС на курсы.

Жизнь рассудила иначе. Началась война. Уходили из села колхозники, механизаторы МТС, с горечью смотрели на доспевающие нивы. Кто убирать будет? И от этой думы становилось еще тяжелее.

— Помни, Василий, хлеб — это золото: может поставить на ноги, а может — и на колени, — сказал отец, прощаясь. Не сразу постиг мальчонка всю премудрость и глубину этих слов.

Василий стал работать штурвальным у старшего брата Мина Макаровича, который был одним из первых комбайнеров в районе. Обучал он меньшого брата строго, заставлял самостоятельно регулировать узлы, проводить технический уход, быстро находить и устранять поломки. Как это потом пригодилось, как благодарен был брату за эту науку.

В тысяча девятьсот сорок первом году Мин Макарович был утвержден участником Всесоюзной сельскохозяйственной выставки. Но поехать в Москву помешала война.

— Вот победим, тогда и на выставку можно съездить, — говорил он, — а пока надо хлебушка побольше фронту отправить, может, с нашего поля и отцу коврига достанется…

Тогда все надеялись, что война окончится скоро. Но надежды не сбылись. В тысяча девятьсот сорок втором году ушел на фронт и Мин Макарович, передал брату свой старенький, видавший виды комбайн и дал на прощание наказ:

— Запомни на всю жизнь: комбайн много людей и лошадей заменит, и он не должен стоять ни одной минуты, если погода позволяет хлеб убирать. Стал на загоне — значит никудышный комбайнер, просмотрел что-то, а от такого недогляда много хлеба потерять можно…

Было тогда Василию всего шестнадцать лет, но на всю свою жизнь запомнил он эту немудреную заповедь.

Работать было трудно. Самые опытные мастера ушли в армию. Помощниками у Василия были девчонки. А у них не все сразу ладилось — они плакали, когда не удавалось удержать хедер и он врезался в землю, или когда случались поломки, и Василий успокаивал своих штурвальных, учил их, хотя сам еще так нуждался в помощи.

Жатва затягивалась до глубокой осени. Начинались холодные затяжные дожди, а то и снег прихватывал в поле. Обостренно помнит Василий Макарович те годы, своих первых наставников (хотя их тогда еще так не называли) — старшего брата и «дядю Ваню» — опытнейшего слесаря Сакмарской МТС Ивана Ильича Пономарева, который дневал и ночевал в мастерских, всегда поспевая на выручку молодым комбайнерам именно тогда, когда они в ней особенно нуждались.

Сорок лет прошло с той поры, когда Вася Чердинцев впервые поднялся на мостик комбайна, взял в свои руки штурвал. На каких только комбайнах не пришлось поработать за эти годы — прицепных СЗК, «Коммунарах», «Сталинцах», потом пошли самоходные СК-3, СК-4, «Таганрожец», «Сибиряк», «Нива». Теперь его звено работает на «Колосах» — лучших отечественных комбайнах.

Много лет знакомы мы с Василием Макаровичем, с его большой дружной семьей, каждую жатву встречаемся в поле, но не припомнится, чтобы хоть один из комбайнов стоял, ремонтировался в драгоценные минуты страды.

— Я никогда не жалею времени на подготовку техники к работе, на ее изучение. Прежде, чем выйти в поле, я должен разобраться во всем до последнего винтика, все подтянуть, подладить.

Вот эту обстоятельность в деле, оставшуюся с детства, и огромную любовь к технике Василий Макарович, или просто Макарыч, как запросто и в то же время уважительно называют его земляки, старательно передает он своим помощникам. Передает неназойливо, лучшим на его взгляд способом — «делай, как я», терпеливо поправляя, показывая, как лучше, с меньшей затратой времени и сил исполнить ту или иную операцию.

С раннего возраста он воспитывал у своих детей любовь к земле, к трудной и благородной профессии хлебороба. Пятеро их, и никто не изменил отцовскому делу. Обучал Василий Макарович механизаторскому делу братьев Петра и Гаврила, а потом и сыновьям подошла очередь.

Старший сын Гриша еще до школы «освоил» машинный двор колхоза «Рассвет», где отец ремонтировал комбайн. Василий Макарович не отправлял его домой, как это делают другие, а старался ответить на любой вопрос. И Гриша всегда вертелся рядом, старался помочь — подать ключ, подвернуть гайку. Приходил домой перемазанный, но родители не ругали за это — делом был занят.

А в дни летних каникул все свободное время проводил в поле. И как-то само собой случилось, что Василий Макарович передал сыну штурвал — не надолго, конечно, на минуту-другую. Давно мечтал парень об этом, ждал этого момента, а тут испугался — вдруг не получится. Но огромная машина была послушна десятилетнему мальчонке, уверенно шла навстречу желтой хлебной волне.

Таких очень приятных для Гриши, да и для отца минут с каждым разом становилось все больше.

Однажды на велосипеде приехал к отцу в поле. В это время подвезли обед.

— Подмени меня, пока поем, — просто сказал Василий Макарович, — только запомни: штурвальный — не наездник, некогда по сторонам глазеть.

С одной мыслью не подвести отца поднялся Гриша на мостик. Впереди шел комбайн Ивана Григорьевича Комиссарова, с которым отец соревновался уже не первый год. Гриша заметил, что он тоже остановил машину и вместе с отцом