Вильфрид Штрик-Штрикфельдт - Против Сталина и Гитлера

По-видимому, Цейтцлер дал Гелену довольно сбивчивый отчет о своей попытке убедить Гитлера, но Гелен в позднейшем разговоре со мной не высказал никакой критики по адресу своего начальника. Для себя я (в который раз!) сделал вывод, что можно выступать убедительно лишь за дело, в правоте которого ты уверен.

Генерал Гелен задал мне вопрос: как будет реагировать Власов?

- Я должен, - сказал я, - переговорить с ним открыто. Это принципиальное и, может быть, окончательное решение, которое выбивает почву из-под соглашения, заключенного между мною и Власовым.

- Фюреру, - заметил Гелен, - Власов не нужен, но нам всем он очень и очень нужен. Скажите ему это.

Власов и его соратники всегда надеялись, что здравый смысл должен когда-то победить. Было роковым для германского народа, что в то время не оказалось рядом с Гитлером никого, кто мог бы ему противостоять.

Я сказал Власову, что все усилия офицеров изменить политический курс в пользу Русской Освободительной Армии окончились провалом. Гитлер отказался следовать предложениям Клюге, Шенкендорфа, Линдеманна и Гелена.

Объяснение с Власовым произошло в присутствии Малышкина и Деллингсхаузена, на активную помощь которого я всегда мог рассчитывать.

Эта новость была самым тяжелым ударом, поразившим Власова с тех пор, как он связал все надежды для своего народа с германской поддержкой. Теперь он знал правду. Власов сказал:

- Я всегда уважал германского офицера, насколько я его знал, - за его рыцарство и товарищество, за его знание дела и за его мужество. Но эти люди отступили перед лицом грубой силы; они пошли на моральное поражение, чтобы избежать физического уничтожения. Я тоже так делал! Здесь то же, что и в нашей стране, - моральные ценности попираются силой. Я вижу, как подходит час разгрома Германии. Тогда поднимутся "унтерменши" и будут мстить. От этого я хотел вас предохранить... Я знаю, что будут разные оценки нашей борьбы. Мы решились на большую игру. Кто однажды уловил зов свободы, никогда уже не сможет забыть его и должен ему следовать, что бы ни ожидало его. Но если ваш "фюрер" думает, что я соглашусь быть игрушкой в его захватнических планах, то он ошибается. Я пойду в лагерь военнопленных, в их нужду, к своим людям, которым я так и не смог помочь.

Власов был потрясен и подавлен. Я попытался ободрить его, передав ему слова Гелена. Больше мне нечего было сказать. Малышкин перевел разговор на декабристов и вспомнил слова одного из них: "Наша вина - в нашем стремлении к свободе".Мне трудно передать атмосферу подавленности, охватившую наш маленький кружок.

Наконец, по предложению Деллингсхаузена, мы решили еще раз всё спокойно обдумать.

* * *

Несколько дней спустя мне позвонил генерал, которого я знал лишь по имени. Он спросил меня, нельзя ли устроить, совершенно незаметно, его встречу с Власовым. Как место встречи, он предложил служебный кабинет одного профессора Берлинского университета. Власов дал свое согласие. Мы явились в гражданской одежде, немецкий генерал был в полной форме и при орденах.

Генерал представился и сказал:

- Я думаю, что после всего происшедшего у вас нет больше желания и дальше поддерживать стремя для этого правительства.

Власов резко возразил:

- Я никогда не держал стремени ни для вашего правительства, ни для вашего фюрера. В интересах моего народа и его свободы я работал с немцами, поскольку я был убежден, что немцы тоже хотят свергнуть Сталина. Я пошел тем же путем, что и Черчилль с Рузвельтом, когда они стали союзниками Сталина, или, если хотите, Сталин в своем союзе с Черчиллем и Рузвельтом.

- Точно, - заметил немецкий генерал, - я вас вполне понимаю. И поэтому я прошу вас сейчас не сдаваться.

Власов хотел что-то возразить, но генерал продолжал:

- Не будем говорить о деталях. Я знаю всё. Сегодня я могу только сказать, что не исключено преобразование или смена германского правительства. Не исключен вопрос и о назначении нового Верховного главнокомандующего. Тогда нам понадобится ваше сотрудничество и помощь, генерал Власов. Даты я вам также не могу назвать, но я прошу вас доверять мне, как я сейчас доверяю вам. В начале нашего разговора я не ставил никаких условий, но теперь, при окончании нашей встречи, я прошу сохранить в полной тайне сказанное мною, а также и мое имя. Всё сказанное должно остаться между нами тремя.

Говоря это, он протянул мне руку, как бы скрепляя тем свою уверенность и в моей лояльности. После минутного молчания Власов сказал:

- Я уже отчаялся во всем, но я думаю, что понял вас, генерал, и я буду пытаться работать дальше. Я благодарю вас за доверие!

Весь разговор длился едва ли более двадцати минут.

Порознь вышли мы из помещения. Мы были уже в нашем маленьком "фольксвагене", когда генерал, не оглянувшись, садился в свой "мерседес".

* * *

Еще до этой встречи в Берлинском университете Власов разговаривал со своими ближайшими 239 сотрудниками, в том числе с Трухиным и Зыковым, и сообщил им о своем решении вернуться в лагерь военнопленных. Оба, в особенности Зыков, пытались уговорить его отложить свое решение. Зыков сказал:

- Ведь мы русские заговорщики, а не немцы. Нам должно быть безразлично, что о нас думают немцы. Мы верим, что служим народу с чистым сердцем и чистыми руками. Вопреки Сталину, и вопреки Гитлеру ( Наша вина, как сказал генерал Малышкин, заключается в нашем стремлении к свободе. Если вы теперь выпустите из рук поводья, на наше место придут соглашатели. Это было бы концом борьбы за свободу русского народа. Оставьте иллюзии, Андрей Андреевич! Есть и среди русских нацисты еще большие, чем немецкие национал-социалисты. Они только и ждут вашего ухода, чтоб сесть на ваше место. Они соревнуются между собой в поддакивании немцам. Уже можно слышать, как они сходятся на погромном кличе черносотенцев: "Бей жидов - спасай Россию!" Если эти черносотенцы придут к власти - горе русскому народу! Есть и такие, кто преследует собственные, сомнительные цели. Они не верят в свободу для России, и они продаются немцам. Ни вы, Андрей Андреевич, и никто другой в нашем небольшом кругу заговорщиков этого никогда не сделает!

Всегда скупой на слова Трухин заметил:

- Гитлер показал свое подлинное лицо. Русское Освободительное Движение может теперь рассчитывать только на себя и на немногих немецких друзей, которые останутся с нами. Наше движение будет жить, пусть даже оно принесет плоды уже, может быть, тогда, когда нас не будет.

Тогда Власов попросил несколько дней на размышление. В это время и произошла встреча с немецким генералом в Берлинском университете. Власов решил продолжать борьбу.

Власов в поездках

Короткий выезд Власова в Магдебург дал толчок к проведению и других поездок. О поездке в Магдебург в ОКВ мы сообщили своему начальству, что Власов хотел ознакомиться с условиями жизни и работы немецких промышленных рабочих. Что хозяйственники, после застольных бесед с Власовым, благодарили его за конструктивную критику и за советы и давали распоряжения об улучшении отношения к "остовцам" и питания их, - этого мы в ОКВ не сообщали.