Федор Ушаков. Адмирал святого русского воинства - Коллектив авторов

весьма сильной артиллерией, обшитый медью и имевший до 800 человек экипажа; 50-пушечный корабль «Леандр», бывший английский, посланный из Абукира в Англию с известием о знаменитой победе, но на пути, близ Кандии, взятый в плен кораблем «Женеро», под командой храброго капитана Лежоаля, который привел его с собой к Корфу; 32-пушечный фрегат «Брюн»; 24-пушечная бомбарда «Фример»; шестипушечный бриг «Экспедицион» и шесть галер; на всех остальных не было полного числа команд.

Корфиоты неоднократно уже писали адмиралу, что «нетерпеливо ожидают прибытия его и с распростертыми руками примут союзный флот», хотя поводом к этому служили более выгоды частные, чем чувства истинного патриотизма. Дворянство и крестьяне с давнего времени враждовали между собой: первые требовали от крестьян исправного себе платежа условленной арендной суммы, упрекали их в лености и нерадении и старались заставить к хорошей обработке земли; последние видели в дворянах своих притеснителей.

Французы, заняв остров, обещали дворянству привести крестьян в повиновение и поэтому были приняты с объятиями; однако не только не исполнили обещания, но даже, по праву завоевания, отнимали земли у тех, кого считали менее себе преданными, и отдавали своим приверженцам.

Через это многие дворяне удалились с острова, начали всеми путями искать себе покровительства у русского правительства и, конечно, желали скорого изгнания французов, чтобы получить во владение имения свои как на острове Корфу, так и в Нижней Албании, занятые тогда турками; многие же жители расположены были к русским как к единоверцам и, когда узнали о покорении острова Св. Мавры, стали сильно волноваться, что для усмирения их и предупреждения общего восстания французы должны были прибегнуть к кровопролитию, пожарам и обезоружению.

Поэтому отряд капитана Селивачева встречен был депутатами от жителей с уверениями в своей преданности и с обещанием поставить от 10 до 15 тысяч вооруженной милиции в распоряжение главнокомандующего. Отряд этот, состоявший из двух кораблей и одного фрегата, и турецких одного корабля и двух фрегатов, и посланный 20 октября, когда флот находился у острова Занте, пришел к Корфу 24-го числа того же месяца, имея повеление содержать остров в тесной блокаде и не дозволять подвоза провианта и войск, которых ожидали туда из Анконы, в числе трех тысяч человек на нескольких транспортах. 31 октября прибыло к нему подкрепление из одного корабля, двух турецких фрегатов и корвета.

Капитан Селивачев немедленно отрядил корабль и два турецких фрегата к занятию северного пролива, присоединив к ним, по прибытии подкрепления, еще корабль и фрегат; сам же с остальными судами сторожил южный пролив; оба отделения эти постоянно находились под парусами.

На другой день после прибытия он послал капитан-лейтенанта Шостака в крепость с предложением сдаться, но получил отказ, и деятельная блокада продолжалась, впрочем, преимущественно одними только русскими судами. «Корабль турецкого паши нам никакой помощи не обещает, – писал Селивачев, – по большей части прячется за нас или держится в отдаленности, дабы в случае нужды быть безопасным, и потому я оставил с собой корабль «Св. Троица», а их суда нам ненадежная помощь».

Крейсеры захватили несколько купеческих судов с подозрительными товарами и одну разбойничью шебеку, вооруженную 18 пушками, со 100 человеками экипажа. Корабль «Женеро» неоднократно снимался с якоря и подходил к тому и другому проливу, завязывая бой, но на дальнем расстоянии и всегда возвращался с некоторыми повреждениями. При одной из таких стычек на корабле «Богоявление Господне» была ядром пробита бизань-мачта, а у неприятеля разбита корма.

В таком положении нашел адмирал Ушаков блокаду Корфу, когда 9 ноября, при риф-марсельном ветре от S, прибыл к этому острову с четырьмя кораблями и двумя фрегатами, и в бухте Мисанги стал на якорь. С присоединением отряда Селивачева, всего имелось тогда восемь кораблей, семь фрегатов и несколько мелких судов.

Не имея достаточного числа десантного войска для немедленного начатия осады и в ожидании помощи, которую должны были, по приказанию Порты, доставить паши: Скутарский, Дельвинский, Авлонский и Янинский, каждый по три тысячи албанцев, и даже «столько, сколько главнокомандующий от них потребует», Ушаков мог только усилить блокаду крепости и пресечь всякую помощь извне. Поэтому, прогнав неприятеля с Карантинного острова, на коем оставлены им были семь пушек и начатая батарея, флот первоначально расположился дугою по внешнюю сторону острова Видо; русские корабли занимали фланги этой линии и находились против Старой и Новой крепостей.

В то же время занят был порт Говино и его адмиралтейство, с тремя ветхими кораблями и фрегатом. Отряды из кораблей, фрегатов и мелких судов постоянно крейсировали в северном и южном проливах и не допускали никакого сообщения крепости с албанским берегом; для этого же, после вечерней зори, вооруженные гребные суда с обеих эскадр посылались в объезд, а для наблюдения за всеми судами, проходящими мимо острова, устроен был маяк на возвышении. В первое время, однако, отсутствие многих судов не позволяло обложить крепость столь тесной блокадой, какой желал главнокомандующий, и усилить число десантных войск на берегу.

«Всякое расстройство терплю при Корфу, что не могу собрать судов моих, – писал он капитану Сенявину на о. Св. Мавры, предписывая ему поспешить соединением с флотом. – Крепость Корфу держу я в тесной блокаде, на берег высадил десант, но корабли и фрегаты мои почти все порознь и от меня отделены; если бы были все они здесь, все бы пошло другим манером, а через эту медленность неприятели наши укрепились и укрепляются бесподобно».

В донесении государю 10 ноября 1798 года адмирал пишет: «Жители острова Корфу к нам или, справедливее, ко мне, преданы и будут со мной действовать против французов… Если бы я имел со мной один только полк русского сухопутного войска, непременно надеялся бы я Корфу взять, совокупясь вместе с жителями, которые одной только милости просят, чтобы ничьих других войск, кроме наших, к этому не допускать». Действительно, жители до того напуганы были варварскими поступками Али-паши, что приходили в ужас и уныние при известии о прибытии турецких войск на остров.

Хотя главнокомандующий уверял их, что все войска находиться будут под собственным его начальством и не будут допущены ни до каких беспорядков, но, зная, как трудно необузданные типы эти удержать в повиновении, многие жители начали уклоняться от адмирала и отказывались помогать ему.

Пользуясь этим, французы старались уверить их, что они обмануты, и во множестве рассыпали по острову печатные об этом публикации. Такие обстоятельства немало увеличивали затруднительность положения флота; восторг жителей простывал, и, вместо обещанной милиции от 10 до 15 тысяч, едва набралось впоследствии до двух тысяч вооруженных корфиотов.

«Я желал наипервее взять штурмом укрепленный