Комната, полная зеркал. Биография Джими Хендрикса - Чарльз Р. Кросс

его постоянного переосмысления собственного «я», и этот новый образ оказался самым мощным и долговечным.

Сначала он встретил девушку. Двадцатилетняя Линда Кит работала моделью, она была невероятно красивой и считалась полной противоположностью Джими: еврейка из Великобритании, состоятельная, образованная, постоянная участница лондонской тусовки. Возможно, самое сильное впечатление на Хендрикса произвело то, что ее парнем в то время был Кит Ричардс из The Rolling Stones. Кит начала встречаться с Ричардсом в 1963 году и видела, как The Rolling Stones рождались. В каком-то смысле она была приближена к «королям» британской музыки. Через месяц The Rolling Stones должны были приехать в США в рамках своего весьма ожидаемого тура 1966 года. Линда прилетела чуть раньше, чтобы поближе познакомиться с клубной сценой Нью-Йорка. Будучи помешанной на музыке, она любила блюз и путешествовала с коробкой своих любимых пластинок. Красивая, умная и разбирающаяся в музыке – одно ее присутствие сводило мужчин с ума и заставляло их выворачивать шеи ей вслед.

Это произошло и в тот вечер в конце мая, когда она вошла в клуб Cheetah, в котором Джими давал очередной унылый концерт с Кертисом Найтом и The Squires. Всю ту весну Хендрикс клялся, что навсегда покинет группу, и в конце концов сдержал это обещание – именно то выступление было его последним с The Squires. Неудивительно, что он хотел уйти – клуб был почти пуст.

Cheetah располагался в здании, в котором когда-то находился один из самых известных бальных залов Нью-Йорка начала века. Клуб открылся в апреле 1966 года как утонченное ночное заведение с пятнистыми гепардовыми обоями, но ему еще предстояло завоевать популярность. Вдоль одной стороны зала тянулся бар, а артисты играли на сцене шириной пятьдесят футов (15 м. – Прим. пер.). По воспоминаниям Линды, в помещении, которое могло бы вместить две тысячи посетителей, в тот вечер было меньше сорока человек. Поначалу она не обращала особого внимания на группу, но потом заметила гитариста. «Наблюдение за тем, как его руки двигались вверх и вниз по грифу гитары, по-настоящему завораживало, – вспоминала она. – У него были такие удивительные руки. Меня гипнотизировала его игра».

Линда была подругой известного гитариста, а не скаутом, но сразу же увидела в Джими одаренного музыканта. Наблюдая, как он играет перед крошечной и неблагодарной толпой, она испытала острое чувство несправедливости. «Он был блестящим гитаристом и блестящим блюзовым музыкантом, – вспоминала она. – Он явно был звездой, но видеть его в такой группе и в таком странном месте казалось неправильным». Когда сет закончился и Джими стал потягивать напиток за барной стойкой, Линда с подругами пригласили его за свой столик и стали осыпать комплиментами. Джими не привык к такому вниманию со стороны умопомрачительно красивых моделей. Можно только гадать, каким было выражение его лица, когда Линда сообщила ему, что она девушка Кита Ричардса и что ее парень скоро приедет в город.

Линда с друзьями остались на последний сет. Когда выступление закончилось, они пригласили Джими в свою квартиру на 63-й улице. Они говорили о музыке, политике и, неизбежно, о наркотиках. Одна из подруг Линды была заядлой наркоманкой, она предложила Джими попробовать немного кислоты. У Хендрикса никогда раньше не было опыта с психотропными веществами. «Нет, я не хочу никакой кислоты, но я бы попробовал немного этого ЛСД», – ответил он невозмутимо, не подозревая, что «кислота» – это уличное название ЛСД.

До 1966 года эксперименты Джими с наркотиками были ограничены его экономическими обстоятельствами, поэтому в основном он употреблял марихуану, гашиш, дешевые спиды и изредка кокаин. «На Манхэттене самыми популярными наркотиками в то время были кокаин и марихуана, – рассказывал Тахарка Алим. – Тогда никто в Гарлеме не употреблял кислоту». Некоторые афроамериканцы воспринимали ЛСД как «белый» наркотик. Позже Джими пытался уговорить своего друга Лонни Янгблада отправиться с ним в трип. «Джими говорил обо всем том дерьме, которое у тебя в голове, о паутине образов, о том, как эта дрянь прочищает разум», – вспоминал Янгблад. Лонни прочитал Джими лекцию о вреде ЛСД и о том, что из-за наркотика он может начать думать как белый. «Это были наркотики для белых богатых детишек, – сказал Янгблад. – Мне не нужны были никакие трипы и галлюцинации. У меня были жена, ребенок, машина и квартира».

Доктор Альберт Хоффман открыл диэтиламид лизергиновой кислоты в 1938 году, исследуя гриб спорыньи. В 1943 году он случайно принял дозу и сразу же заметил галлюциногенный эффект. Позже он описал свой первый трип в книге «ЛСД: Мой проблемный ребенок»: «Я лежал в состоянии, похожем на сон, с закрытыми глазами (дневной свет казался неприятно ярким), передо мной проплывал непрерывный поток фантастических картин, необычных форм с интенсивным калейдоскопом цветов». В 40-е Sandoz Pharmaceutical занималась продажей ЛСД, рекламируя его как лекарство от всего – от алкоголизма до шизофрении. Официальное распространение препарата прекратилось в августе 1965 года, после того как его использование без рецепта широко распространилось и вызвало споры. Когда Хендрикс впервые попробовал ЛСД, это еще было легально (в США наркотик стал незаконным в 1967 году).

Доктор Тимоти Лири, один из первых ученых, исследовавших эффект ЛСД, в основном на себе, заявлял, что «настрой» и «обстановка» трипа были так же важны, как и дозировка наркотика. «Настрой» – это образ мыслей человека, «обстановка» – среда, в которой использовалось вещество. Декорации первого кислотного трипа Джими Хендрикса не могли быть идеальнее: он был в модной квартире с красными стенами с леопардовыми вставками и слушал блюзовые хиты Кинга, а его самого осыпала комплиментами умная британская модель, знавшая, кто такой Роберт Джонсон. Такая обстановка опьяняла и без наркотиков.

Позже Джими рассказал другу, что во время своего первого кислотного трипа он посмотрел в зеркало и подумал, что стал Мэрилин Монро. После мая 1966 года он решил почаще смотреться в это зеркало. До конца его жизни диэтиламид лизергиновой кислоты стал линзой, через которую проходила большая часть создаваемой им музыки. Это не значит, что он постоянно сочинял и играл под кайфом, но, как только он вошел в мир ЛСД, психоделическое мышление повлияло на его игру, его музыку и тексты. Джими уверял близких, что он играл цветами, а не нотами, и что он «видел» музыку в своей голове. Его описание творческого процесса зловеще походило на то, как доктор Хоффман описывал свой первый кислотный трип: «Каждое слуховое ощущение… трансформировалось в зрительное».

Наркотики были не единственной вещью, преобразившей Джими в тот вечер. За две недели до этого Боб Дилан выпустил альбом “Blonde on Blonde”, и у Линды Кит