Войти в одну реку, или Воспоминания архитектора - Иван Иванович Рерберг

сам, но было известно, каким поездом он едет и отдано приказание его арестовать. На какой-то станции агенты вошли с двух концов в поезд и вскоре арестовали Солодовникова, но арестованный оказался однофамильцем, а П. Г. Солодовников спокойно переехал границу и доехал до Франции. В заграничных банках оказались значительные вклады на его имя, он купил себе имение в Бордо, особняк в Париже, переменил фамилию и занялся виноделием, но вскоре умер, оставив семье большое наследство.

Северное страховое общество

Москва, ул. Ильинка, дом 21–23

Здание Северного страхового общества – это ансамбль из двух корпусов – западного с часовой башней и восточного с ротондой в стиле неоклассики. «Северное общество страхования и складов товаров с выдачею варрантов» было учреждено в Санкт-Петербурге и в 1880 году переехало в Москву. Конкурс на постройку нового здания проводило Московское Археологическое Общество. Проект И. И. Рерберга и М. М. Перетятковича под девизом «Центр» победил. Архитектура постройки была новаторской: квадратные окна контор здания с ротондой, особое устройство подвального этажа, несколько поясов окон, окружающих купол ротонды.

Часовая башня западного корпуса имеет сходство с башней Киевского вокзала.

В 1930-х годах здесь располагался комиссариат внешней торговли, комитеты по делам искусств и по делам высшей школы, а до начала 1990-х – Комитет народного контроля СССР. Теперь здесь находится Приемная администрации Президента РФ.

Глядя на рисунок, можно заметить, что архитекторы внимательнейшим образом отнеслись к древним шедеврам, расположенным рядом с новым зданием Северного страхового общества – церкви Николая Чудотворца «Большой Крест» и Ильинским воротам Китай-города, позднее снесенными.

Еще в 1915 году душеприказчики приобрели семь или восемь земельных участков для постройки домов дешевых квартир и объявили закрытый конкурс, но полученные проекты не получили своего осуществления. С революцией наследственная масса в недвижимом имуществе и акциях сошла на нет.

В скором времени после постройки домов Солодовникова я получил предложение от директора Северного страхового общества М. В. Живаго принять на себя постройку большого дома для торговых фирм на участке у Ильинских ворот с границами по Ильинке, Старой площади и выходящем в Черкасский переулок. Постройка была разделена на две очереди: первая по Ильинке и вторая – через три года – в глубине владения до Черкасского переулка. На составление проекта должен был быть объявлен конкурс, на который мне поручили выработать программу. Я решил тоже работать на конкурс и пригласил для совместной работы архитектора М. М. Перетятковича [56], с которым познакомился при постройке музея, где он по приглашению Клейна выполнял некоторые работы по отделке. У меня с Перетятковичем были самые дружеские отношения, я не скрывал перед ним своего приглашения от Северного страхового общества и был очень рад, когда он охотно согласился работать вместе со мной на конкурс на половинных началах. Так как Перетяткович жил и работал в Петербурге, то я принял на себя расходы по поездкам, и мы согласились, что окончательное вычерчивание проекта будет производиться в Петербурге. Когда проект был готов, мы получили одну из первых премий и поделили гонорар поровну. Через некоторое время я получил от Перетятковича письмо, в котором он жаловался, что, постоянно получая на конкурсах первые премии, до сих пор не имеет самостоятельных построек и принужден работать только в качестве сотрудника других архитекторов и что поэтому желал бы принять участие в постройке дома Северного страхового общества. Я ответил ему, что был бы рад работать вместе и запросил его, на каких условиях он мог бы осуществить свое участие в деле. На мое письмо он ответил, что уехать из Петербурга он не может, но будет наезжать в Москву, и за свое участие в постройке первой очереди он желал бы получить вознаграждение в десять тысяч рублей. У меня уже был заключен договор с Северным страховым обществом, по которому мой гонорар был определен в два с половиной процента, причем все расходы на помощников, чертежников и десятников ложились на мой счет. При общей стоимости постройки первой очереди в один миллион рублей я должен был получить двадцать пять тысяч рублей, и свои расходы на сотрудников в течение двух лет я определял минимум в двенадцать-пятнадцать тысяч рублей. Таким образом, я никак не мог из своего гонорара уплатить Перетятковичу назначенную им сумму и просил его приехать в Москву для переговоров с директором Общества. Перетяткович приехал, принимал участие в заседании нашей строительной комиссии и говорил с Живаго, который не возражал против его участия в деле постройки, но просил его изменить свои требования, так как на больший гонорар, чем два с половиной процента, Общество не соглашается. Перетяткович уехал в Петербург и совершенно неожиданно для меня всю свою неудачу приписал нарушению с моей стороны товарищеской этики. Он позволил себе заявить в Петербургском архитектурном обществе, что выполнил конкурсный проект без моего участия, что я обязан ему получением постройки. А также потребовал разобрать это дело третейским судом, приглашая судьями со своей стороны академика Бенуа и архитектора графа Сюзора, который в то время был председателем петербургского Общества архитекторов-художников. Я не мог этому поступку найти другое название, как явный шантаж, но был поставлен в весьма неприятное положение и был принужден дать свое согласие на третейский суд, пригласив со своей стороны судьями двух московских архитекторов. Это скверное дело тянулось до суда очень долго и только через год разбиралось в Москве во время цементного съезда. Судьи затруднились прийти к какому-нибудь определенному решению и предложили нам протянуть друг другу руки; я протянул свою руку с полным сознанием, что это последнее мое свидание с Перетятковичем. Я объясняю поступок Перетятковича желанием себя рекламировать и возбудить к себе участие. И действительно, в скором времени он получил постройку дома Вавельберг на Невском проспекте, воздвиг копию с дворца Дожей и, кажется, не очень удовлетворил своего заказчика. Потом он имел целый ряд построек в Петербурге и в провинции, составив себе имя талантливого архитектора. Перетяткович страдал трудноизлечимой болезнью и умер от разрыва сердца, когда был призван на военную службу в 1914 году.

При разработке проекта дома Северного страхового общества я решил остановиться на железобетонной конструкции, но она еще не применялась в Москве в большом масштабе, была мало знакома и не встречала поддержки среди неспециалистов. Я предложил директору Живаго поехать за границу и ознакомиться с бетонными постройками. Мы в сопровождении инженера Куковского, которому предполагалось сдать выполнение железобетонных и кирпичных работ, посетили Берлин, Мюнхен, Гамбург и ознакомились с их выполнением. По возвращении в Москву