Америка выходит на мировую арену. Воспоминания президента - Теодор Рузвельт

передав управление его собственному народу. Через четыре или пять лет во время моего правления вспыхнула революция, и нам снова пришлось вмешаться, чтобы восстановить порядок. Мы незамедлительно отправили туда небольшую армию для умиротворения. При генерале Барри порядок был восстановлен и соблюдался, а абсолютная справедливость восторжествовала. Затем американские войска были выведены, и кубинцы по сей день сохраняют полное владение своим прекрасным островом.

В нашей истории было много случаев, когда мы проявляли слабость или неэффективность, а в некоторых случаях мы не были так щепетильны, как следовало бы, в отношении прав других. Но я не знаю ни одного действия какого-либо другого правительства по отношению к более слабой державе, которое продемонстрировало бы такую бескорыстную эффективность в оказании помощи, как это было в случае с нашей интервенцией на Кубе.

На Кубе, как и на Филиппинах, а также в Пуэрто-Рико, Санто-Доминго и позже в Панаме, немалая часть нашего успеха была обусловлена тем фактом, что мы назначили на государственные должности служащих самых высоких качеств. Так было при президенте Маккинли, так же было и при мне. То, как таможни в Санто-Доминго управлялись Колтоном, определенно обеспечило успех нашего эксперимента по обеспечению мира в этой островной республике. В Пуэрто-Рико, при управлении делами под руководством таких должностных лиц, как Хант, Уинтроп, Пост, Уорд и Грэхем, был достигнут более существенный прогресс за десятилетие, чем в любое десятилетие XIX века.

* * *

Филиппины, Куба и Пуэрто-Рико попали в сферу наших собственных правительственных действий. В дополнение к этому мы отстаивали определенные права в Западном полушарии в соответствии с доктриной Монро. Я стремился не только отстаивать эти права, но и честно и полно признавать обязанности, связанные с этими правами.

Доктрина Монро устанавливает правило, согласно которому Западное полушарие в дальнейшем не должно рассматриваться как объект заселения и оккупации державами Старого Света. Это не международное право, но это кардинальный принцип нашей внешней политики. В настоящее время нет никаких трудностей в поддержании этой доктрины, за исключением случаев, когда американская держава, чьи интересы находятся под угрозой, проявила себя в международных вопросах как слабой, так и преступной. Великие и процветающие цивилизованные государства, такие как Аргентина, Бразилия и Чили на юге Южной Америки продвинулась так далеко, что они больше не находятся под какой-либо опекой со стороны США.

Они занимают по отношению к нам именно ту позицию, которую занимает Канада. Их дружба – это дружба равных для равных. Я считаю, что в отношении этих стран необходимости в утверждении доктрины Монро было не больше, чем в отношении Канады. Они были достаточно компетентны, чтобы принимать ее сами. Конечно, если одна из этих наций или Канада будет побеждена какой-либо державой Старого Света, которая затем приступит к оккупации ее территории, мы, несомненно, пришли бы на помощь, чтобы предотвратить такую оккупацию. Но инициатива исходила бы от самой нации, а Соединенные Штаты действовали бы просто как друг, к которому обратились за помощью.

Ситуация была и остается совершенно иной в отношении некоторых тропических государств по соседству с Карибским морем. Там, где эти государства стабильны и процветают, они стоят на основе абсолютного равенства со всеми другими сообществами. Но некоторые из них стали жертвой такого постоянного революционного произвола, что стали бессильны выполнять свои обязанности перед посторонними и отстаивать свои права против посторонних. У Соединенных Штатов нет ни малейшего желания совершать нападения на какое-либо из этих государств. Напротив, мы будет принимать их поведение, не показывая обид.

Если бы какая-нибудь великая цивилизованная держава, Россия или Германия, например, вели себя по отношению к нам так, как вела себя Венесуэла при Кастро, эта страна немедленно оказалась бы с нами в состоянии войны. Мы не начали войну с Венесуэлой только потому, что наш народ был выше того, чтобы обращать внимание на действия слабого противника и проявил терпение, которое, вероятно, выходило за рамки мудрости, отказываясь обижаться на то, что было сделано слабым; хотя мы, безусловно, возмутились бы, если бы это было сделано сильными. Однако в случае с двумя государствами ситуация достигла такого кризиса, что нам пришлось действовать. Этими двумя государствами были Санто-Доминго и тогдашний владелец Панамского перешейка, Колумбия.

Дело Санто-Доминго было менее важным; и все же оно имело реальное значение и, более того, было поучительно, потому что предпринятые там действия должны послужить прецедентом для действий Америки во всех подобных случаях.

В первые годы моей администрации Санто-Доминго находился в обычном состоянии хронической революции. Всегда были войны, всегда грабежи; и успешные захватчики государственной власти всегда закладывали порты и таможни или пытались выставить их в качестве гарантий по займам. Конечно, иностранцы, которые давали кредиты на таких условиях, требовали непомерных процентов, и ожидали, что правительства поддержат их.

Беспорядки были настолько сильными, что однажды, когда адмирал Дьюи высадился на берег, чтобы нанести официальный визит президенту, революционеры обстреляли его и спутников, когда они пересекали площадь, и им пришлось вернуться на корабли, оставив вызов неоплаченным. Был дефолт по процентам, причитающимся кредиторам; и, наконец, последние настояли на том, чтобы их правительства вмешались. Две или три европейские державы пытались организовать согласованные действия, и в конце концов меня уведомили, что эти державы намеревались захватить и удержать несколько морских портов, в которых находились таможни.

Это означало, что, если я не начну действовать немедленно, я обнаружу, что иностранные державы частично овладели Санто-Доминго; в этом случае те самые люди, которые в фактическом случае осуждали меры предосторожности, принятые для предотвращения таких действий, выступали бы за крайние и насильственные меры, чтобы устранить последствия их собственной пассивности.

Девять десятых мудрости заключается в том, чтобы быть мудрым вовремя и в нужное время; и вся моя внешняя политика была основана на разумном предвидении и решительных действиях, достаточно заблаговременно до любого вероятного кризиса, чтобы сделать маловероятным, что мы столкнемся с серьезными проблемами.

* * *

Санто-Доминго погрузился в такой хаос, что однажды в течение нескольких недель в нем было два конкурирующих правительства, и против каждого из них шла революция. В какой-то период одно правительство находилось в море на небольшой канонерской лодке, но по-прежнему твердо утверждало, что оно владеет островом и имеет право предоставлять займы и объявлять мир или войну.

К тому времени, когда я вмешался, ситуация стала невыносимой. В водах находился командующий военно-морским флотом, которому я поручил предотвратить любые боевые действия, которые могли бы угрожать таможням. Он неукоснительно выполнял свои приказы, как к своему, так и к моему удовлетворению. Однажды, когда силы повстанцев угрожали напасть на город, в котором у