Полина Жеребцова - Дневник Жеребцовой Полины (часть вторая, Чечня, 1999-2002гг.)

Потом исчез. Несколько дней мы ничего не знали друг о друге.

Неожиданно он сам пришел к нам домой! Не один, а с матерью товарища. Что выглядело тактично. Он жалел меня, как свою младшую сестренку.

Будут ли еще подобные, трогательные отношения в моей жизни?!

Я как-то поняла: подобным ему — заботливым и чистым со мной не будет ни один мужчина. Наши отношения — это как сказка. Восточная сказка, где короткое счастье и обязательное вмешательство злых черных сил.

Я знаю, когда начало прекрасно и светло — надежд на будущее нет! Знаю!

В моем сердце наша встреча останется замечательной, счастливой болью на всю мою оставшуюся жизнь.

Я всегда буду вспоминать его. Даже в старости, если она наступит.

Ну, кто же еще будет способен восемь автобусных остановок бежать под бомбежкой?! Нести для меня «кирпичик» черного хлеба.

Я помню: грянул взрыв под нашим окном, огонь и ветер ворвались в комнату,

Аладдин, прикрыв меня собой, пошутил: «Я думал: нас уже отправили в рай!»

А потом нас разлучила война.

А мне, самой еще подростку, так хотелось бы иметь семью, детей.

Тяжело. Война режет по живому, без анестезии, из моей жизни одновременно ушли друзья по школе, соседи и те, с кем я дружила.

Я стала «здесь» чужая, но и «там» — не своя.

Одни меня не любят — мать русская. Другие сторонятся — у отца родня чеченцы.

Брат мой названый, друг мой Аладдин, я люблю тебя!

И судья нам — Бог (ты мне сам так говорил), а люди — не судьи…

Я много бы о тебе написала, да гордость моя не велит.

Меня учили мама, соседка Марьям и красивая тетя Лейла не показывать своих чувств, не выдавать себя. Быть строгой, сдержанной.

Но эти строчки написаны мной тебе:

Если смерть суждена,

То ты будешь в Раю!

Мой любимый, молюсь

За дорогу твою!

Сегодня я видела чудесный сон и была вполне счастлива.

Мне снились дельфины и острова.

Царевна

16 апреля 2000 г

Алик таскает куда-то куски алюминиевых проводов.

Здоровается еле-еле.

Многие вокруг занимаются тем же. Говорят, что раньше в центре города, а теперь и в нашем районе приезжают во дворы машины.

Водители взвешивают и скупают все металлы.

Платят гроши: алюминий — по три рубля за килограмм, медь — по семь рублей.

Но выбора нет. Деньги — это хлеб! Все жители больших домов и люди из частного сектора занялись поисками пробитых кастрюль, проводов. Обшаривают свалки, мусорные кучи.

Мужчины и женщины, из тех, кто посильнее, потрошат радиаторы, газовые колонки ради медных и латунных деталей в них. Нам с мамой такое не под силу. У меня еще сильно болят ноги после операции.

Каждый сосед складывает свое «богатство» у родного подъезда и сторожит!

Парни, что недавно поселились в наших домах, натащили всего столько,

что сумели загрузить полный автобус!

Они еще ловки, веселы — не надломлены голодом и войной.

Они конкурируют со слабым «противником» и побеждают.

А мы опять плетемся за бесплатной кашей…

Царевна Будур

18 апреля 2000 г

«Мяу! Мур. Мяу! Ура! Мяу! Ура!» Слава Всевышнему!!!

Не бойся, мой дорогой Дневник, я не в сумасшедшем доме.

Просто Джинн передал мне письмо и фотографию, где он и Аладдин —

в беженцах. Смысл письма такой: скоро приедем в гости.

А тут чехарда!

Алик стал всем врать, будто бы я дала согласие выйти за него замуж.

Он и его друг брат ходили по подъездам «недобитых» больших домов, к живущим в них людям. Хвастались нашей скорой свадьбой (?) Они изрядно выпили.

Мама, как услышала эту чушь, обозвала их «дураками» и «врунами» прямо во дворе. Это скандал! По чеченским обычаям, я обязана согласиться. Иначе нам будут мстить за свое унижение. А стариков, чтобы уладить конфликт, рядом нет.

Мама позорила «братьев» при всем народе. Они злые, как черти, и грозят нам.

Заявили, что напишут на нас какой — то донос.

Думают страхом заставить меня общаться с ними?!

Вот негодяи!

На истинных мусульман и христиан такие люди похожи, как кошка на собаку…

Плевать! Я не пойду по жизни склоненной.

У меня ничего нет, но есть гордость!

Да хранит меня Всевышний от подобных «друзей» и соседей. Просто от таких знакомых. И сегодня, и завтра, и всегда!

Будур

19 апреля 2000 г

Радость! Приехали соседи. Мамина подруга тетя Марьям, а с нею тетя Валя — дочь бабушки Нины. Это здорово! Тетя Марьям привезла мне одежду своей младшей сестры.

Даже серый плащ! Вместе пили чай, было много хороших разговоров и тепла.

Друзья Алика и его «брата» продолжают хамить. Пытаются запугать меня.

Мстят за мое упорство. За мой отказ.

Они крепко подружились с ребятами с других улиц, которые мародерствуют по развалинам. Потом продают свои находки и пьянствуют. Ежедневно!

Один из них, в форме гантамировца (воинская часть из чеченцев, пришедших на свою родину с российскими военными), погнался за мной.

Бежал по двору. А все жители притворялись «слепыми».

Я заскочила к соседке Марьям. У нее в квартире было много людей: моя мама, две бабушки, Нина и Стася, еще дочь Нины, ее младший сын, мой ровесник.

Вооруженный автоматом «гантамировец» был пьян. Он гордился своей наглостью. Смело выбил ногами дверной замок и ворвался в чужую квартиру.

Перепутал. Решил, что за дверью только мама и я.

Все испугались. Притихли. Женщины даже предложили ему чай…

Но парень был раздосадован. Он заявил:

— Я ваш чай не хочу!

Его нежно уговаривали не сердиться…

— Мы тебе не защита, — сразу торопливо предупредили меня Валентина и бабушки, попятившись, как раки.

А я подошла к нему и сказала:

— Пошел отсюда! Убирайся из чужого дома!

Потому как мне уже надоело постоянно ждать и бояться смерти.

Он удивленно посмотрел на меня и… вышел.

Сел во дворе недалеко от наших окон.

А моя мама вышла к нему и долго разговаривала.

Рассказывала о том, что мы пережили. Что я рослая, но по возрасту маленькая. Что мне не нужны никакие «замужества», а нужно ходить в школу. Закончить хотя бы 9-й класс, когда школы заработают…

Сказала ему о «зачистке» в январе. Как мы обе были ранены на рынке ракетой… Гантамировец попросил пить. Мама вынесла ему чай.

Парень быстро его выпил. На прощанье он заявил, что придет еще.

Сказал:

— Меня зовут Магомед или Асламбек, как хотите, на выбор.

— Не трать свое время! Ты это зря! — возразила мама.