Сергей Лавров - Лев Гумилев: Судьба и идеи

До 1961 г., больше четырех лет — время подчистки, проверки того, что сделано в нечеловеческих условиях, приведение рукописей в диссертабельный вид. Свидетельством поразительной работоспособности Л.Н. для меня явились его письма П. Савицкому; через несколько месяцев после лагеря он пишет отцу евразийства, не уступая тому в эрудиции.

6. Ретро: Рождение и первая жизнь евразийства

6.1. Пётр Савицкий — лидер «ведущей тройки» евразийцев. Начало переписки

Евразийство не только нельзя считать отжившим учением, но наоборот, его надо считать находившимся в состоянии временного анабиоза, с самыми благоприятными и обнадеживающими перспективами.

Вл. Ильин

Выйдя из Омлага, Л.Н. начал интенсивно работать, уточняя, завершая, развивая то, что было сделано в нечеловеческих условиях, что привезено было в самодельных чемоданах с востока. Работая в Эрмитаже, он познакомился с историком из ЛГУ профессором М. А. Гуковским. Матвей Александрович, как и уже упоминавшийся его брат Григорий, тоже сидел. Он попал в лагерь по «ленинградскому делу», будучи виновен только в близком знакомстве с ректором А. А. Вознесенским. Сидел М. Гуковский в мордовском лагере вместе с одним из основателей евразийства — Петром Савицким; там они познакомились и подружились. Матвей Александрович дал Л. Гумилеву адрес П. Савицкого в Праге. «Десять лет мы переписывались, — рассказывает Л. Гумилев, — а когда я приехал в Прагу на археологический конгресс в 1966 году, он встретил меня на вокзале. Мы несколько раз встречались, долго гуляли, он рассказывал о пережитом...»251

Вот об этой переписке, об адресате Л.Н. стоит рассказать подробнее. Мне лишь бегло удалось познакомиться с письмами из Ленинграда в Прагу, да и сохранилось-то их немного. Поначалу это были письма робкого ученика к учителю, но затем постепенно они выходили на один уровень с письмами из Праги. Стоит обратить внимание на любопытную деталь: Л.Н. и в 60-х гг. все еще чего-то опасался; он уже не боялся писать в Прагу (братская Чехословакия!), шли его деловые письма во Францию, но воздерживался писать в США, где в Йельском университете работал профессором второй из «отцов» евразийства — Георгий Вернадский. Письма и статьи из Ленинграда достигали США обходным путем: сначала до Праги, затем, уже в чешском конверте, от П. Савицкого к Г. Вернадскому; а обратно — тоже через Прагу — они достигали коммуналки на Московском проспекте. Правда, в 60-е гг, в разгар «холодной войны», не все было так просто и на другом конце образовавшейся связи — в США. П. Савицкий сообщал Л.Н. в апреле 1961 г.: «Две новейших Ваших статьи, сразу же мной ему (Г. Вернадскому. — С. Л.) посланные, еще до него не дошли: их сверхвнимательно изучает американская цензура, как они того заслуживают». Все статьи и редкие в ту пору книги Л.Н. отправлялись в двух экземплярах; ему очень были нужны отзывы «отцов». «Очень Вас прошу прислать отзывы на отдельных листах, дабы я мог их приложить для редакционных советов», — писал Л.Н. Савицкому 3 декабря 1956 г.

Письма П. Савицкого сохранились в ленинградской квартире Льва Николаевича, видимо, почти полностью252. Они-то и заслуживают самого большого внимания, ибо это куда более живая, чем любая статья или книга, очень дружеская и сверхоткровенная дискуссия двух эрудитов, увлеченных кочевниковедением. Им было что рассказать друг другу.

Оба почти одновременно вышли из лагерей. У обоих был гигантский «отложенный спрос» на научное общение, прямо-таки голод по разговору со специалистом одногоуровня, а поначалу еще и просто желание узнать детали о коллеге. «Я страшный хронографист, — замечает П. Савицкий в одном из первых писем 1956 г., — хочу знать, какого Вы года рождения». А в другом письме, от 8 декабря 1956 г., Петр Николаевич совсем по-детски просит Л.Н.: «Если Вас это не затруднит, пожалуйста, пришлите мне Вашу фотографию. Мне было бы страшно интересно на Вас посмотреть! Меня Вам может описать Матвей Александрович (Гуковский. — С. Л.)».

Кто же такой Петр Савицкий, почему так трагично перекрестились их с Л.Н. судьбы, почему они оказались так интересны, так нужны друг другу? А главное — что взял от евразийства и своего коллеги Л.Н. (сам уже давно «работавший» на евразийство)?

Петр Николаевич Савицкий родился в 1895 г., т. е. был старше Л. Гумилева на целых 17 лет. Это много, и страшно много в пору стремительных изменений и коллизий. Когда Лев Гумилев еще не ходил в школу, Петр Савицкий в своих географических исследованиях пришел к выводу, который постарался выразить в построении системы евразийской географии в 1920-х гг.253. Когда же маленький Лев пошел в железнодорожную школу провинциального Бежецка, Петр Савицкий уже был отсечен от России революционным ураганом.

Он родился на Украине в дворянской семье. В одном из писем к Л. Гумилеву сам П.Н. прислал свое стихотворение «Бутовичевка» с таким примечанием к названию: «Родовое гнездо Савицких, к северу от г. Никополя, в самом центре «царской Скифии». Г. Вернадский называл местом рождения Савицкого Чернигов, но, видимо, П.Н. знал лучше.

В 1913–1914 гг. Савицкого занимала украинская тематика. Вместе с известным историком Украины В. Л. Моздалевским они написали книгу «Чернигов. Очерки искусства старой Украины»254.

Учился П. Савицкий в Петербурге. Окончив перед революцией знаменитый Политехнический институт, он стал секретарем посланника при Российской миссии в Христиании (Норвегии). Все, казалось бы, гарантировало обеспеченное и безбедное будущее: перспективная и новая тогда специальность экономико-географа, блестящее знание языков (английского, немецкого, французского, норвежского), налаживающиеся связи в научном и дипломатическом мире. Революция сломала все планы. Маршруты П. Савицкого в 1917–1920 гг. были типичны для большей части русской эмиграции: юг, Добровольческая армия Деникина, Крым, правительство Врангеля (П. Савицкий был помощником министра иностранных дел Петра Струве), затем — Галлиполи, София и, наконец, Прага — «русские Афины», принявшие значительную часть эмиграции из России.

В воспоминаниях Н. Н. Алексеева (одного из видных евразийцев) есть любопытное объяснение того, почему чешское правительство в ту пору широко помогало русским эмигрантам. Дело в том, что отряд чешских легионеров, застрявших в силу революции в России, при отступлении своем с Волги на Владивосток, в Казани нашел часть золотого запаса русского казначейства (говорят, целый вагон русского золота). Захватив вагон с собой, чехи увезли также и немало другого русского имущества. Это золото послужило основанием для образования в Праге чешского Легио-банка. Э. Бенеш был убежден, что большевизм не продержится в России более пяти, самое большое — десяти лет. Он полагал, что воспитанная в Чехословакии русская молодежь вместе с их профессорами вернется в Россию и послужит там закваской для образования нового демократического государственного строя255.