Мария Монтессори. Дорога победительницы. В одиннадцати действиях с прологом и эпилогом - Андрей Маркович Максимов

сумасшедшими тиражами, школы и в Европе, и уже в США, фильмы, которые четко и понятно демонстрировали, как можно преподавать и учиться в Монтессори-школах.

Ей верили.

Две невероятные дамы

О создании необходимой для роста ребенка среды, отдельной, ни на что больше не похожей, Монтессори говорила всюду, в том числе и в США.

Хотел написать: потому, что это был вопрос принципиальный, но потом понял: непринципиальных вопросов в деле воспитания для Монтессори не существовало. Да, это, действительно, был вопрос важнейший и, как выяснятся, лежащий в русле прогрессивных психологических изысканий того времени.

Итак, занавес закрыт.

Перед ним выходит женщина. Монтессори? Внимательно вглядываемся в лицо вышедшей… Нет, это не наша героиня.

А кто же это? И почему она здесь?

Однако женщина уже начала говорить. Спокойно. Рассудительно. Точно.

Надо послушать.

Карен Хорни. «Только сам человек может развить присущие ему способности. Но, чтобы «вырасти из желудя в дуб», человек, как и любой другой живой организм, нуждается в благоприятных условиях, он нуждается в «теплой атмосфере», которая давала бы ему ощущение внутренней безопасности и свободы, позволяющие иметь свои собственные мысли и чувства и выражать именно себя (курсив мой. – А. М.)»[82].

– Хорни, Хорни, – разносится по залу. – Это Карен Хорни.

Да, это великий психолог ХХ века Карен Хорни, которая, как и Монтессори (мы уже говорили об этом), первой среди женщин получила профессию врача. Только Монтессори в Италии, а Хорни в Германии.

На сцену выходит Монтессори. Они обнимаются с Хорни.

Да, я знаю, что Карен Хорни переехала в США лишь в 1932 году, и вообще, насколько мне известно, эти великие женщины знакомы не были.

Ну и что? В нашем театре мы можем позволить себе что угодно. Никто не запрещает нам нафантазировать такой диалог, тем более слова, которые произносят его героини – подлинные.

Монтессори, улыбнувшись Карен Хорни, произносит текст, глядя в зал.

Мария Монтессори. «Ребенок – это основное звено в сохранении и построении человека – похож на Мессию, Который не знал, где приклонить голову. Эти слова можно понимать по-разному, но в том числе и как понимание необходимости специального места, где ребенку будет комфортно. Образование личности или свободного ребенка зависит от принципиального решения о создании для него особых условий – определенной среды, в которой он может найти то, что ему требуется для развития собственных функций»[83].

Вот такой, на мой взгляд, замечательный диалог мог бы получиться у этих двух чудесных женщин.

Карен Хорни – выдающийся психолог ХХ века, которая первая всерьез занялась женской психологией. Ее книги, вышедшие в середине прошлого века, в частности «Психология женщины» с интересом читаются и сегодня.

Кстати, Хорни активно спорила с Фрейдом, создала свою Ассоциацию содействия развитию психоанализа, утверждая, что именно она лучше других знает, как должен развиваться психоанализ.

И то, что взгляды такого безусловного авторитета в психологии совпадают с воззрениями нашей героини, без сомнения, делают Монтессори честь.

Однако важно не только это.

По сути, не будучи профессиональным психологом, Монтессори в своих работах размышляла в русле развития психологии своего времени. То есть она могла уловить главные психологические тенденции своего времени.

Ну, разве это не поразительно?

Среда роста

А дальше занавес откроется, и мы увидим ту самую специальную «среду роста».

Американцы были потрясены всем, что говорила Монтессори. Все для них было интересно и внове. И все-таки разговор об отдельной среде, необходимой детям, поражал их особенно.

Занятная история. Первых переселенцев в Америку раздражало, что дети так долго ползают на четвереньках, уподобляясь то ли сумасшедшим, то ли зверькам. И тогда американцы придумали специальное приспособление, чтобы ребенок мог в нем стоять едва ли не с рождения. Как взрослый. Как положено.

Хочешь быть человеком? Стой на своих двоих, как родился. Такая вот логика. Иначе – непорядок.

И вдруг выясняется: дети вовсе не должны подражать взрослым. Им необходима своя собственная среда, собственный мир, в котором будет комфортно заниматься строительством самих себя.

Надо хорошо понимать: отдельная среда – это не то же самое, что просто отдельная комната. Это специально выстроенный мир с учетом особенностей и потребностей маленького человека.

На консультациях и лекциях я часто даю родителям такой совет: встаньте на четвереньки и походите так по собственной квартире. Представьте, таким видит мир ваш маленький ребенок: все – сверху; все давит; все – чужое.

Взрослые живут в мире лиц, дети – в мире ног и поп.

Даже если у малыша есть своя детская комната, что там для него приготовлено? Кроватка, игрушки… плакатики и какие-нибудь картинки… может быть, коврик… И все?

Мы привычно создаем мир, где детская комната – такая же, как другие – но только «косит» под детскую.

А в Монтессори-школах, например, ручки к дверям привинчивались так, чтобы ребенку было до них удобно доставать. И раковина висела на такой высоте от пола, чтобы ребенку было нетрудно в ней умыться и вымыть руки. Детям предоставлялась возможность посмотреть в окно: или стоя на маленькой табуретке, или, если школа строилась специально, – то окна в ней вешались так, чтобы ученикам было удобно в них разглядывать мир.

Монтессори всерьёз считала: чем больше в доме лишних, ненужных предметов, тем более одиноким ощущает себя человек. А она не хотела, чтобы ее воспитанники ощущали себя одинокими. Поэтому – прочь все то, что не нужно и неинтересно малышу!

Главным своим достижением в создании детской среды сама Монтессори считала упразднение парт и скамеек. По специальному заказу были сделаны устойчивые и в то же время легкие парты, которые дети могли без труда передвигать.

Кроме них, в классе были еще совсем небольшие столы, которые использовались, если ребенок хотел уединиться за какой-то работой.

В обычных школах вся мебель жестко крепится к полу. В Монтессори-школах столы и стулья не закреплялись.

Ка-а-ак! Ведь в этом случае ребенок может их уронить!

Безусловно. Но только может, но и должен.

Уронить, потом поставить на место, а затем смотреть на эту мебель и думать: «Какой я молодец, какой я аккуратный. Ронял раньше легкий стул, а теперь научился этого не делать. Я справился. Я расту».

Привычно помещать в детскую среду предметы, которые:

а) трудно сломать,

б) трудно испачкать.

В Домах детей Монтессори все делалось ровно наоборот: специально заказывали хрупкие и легко пачкающиеся предметы.

Для чего?

Монтессори считала: не стоит беречь ребенка от просчетов, это задача и невозможная, и бессмысленная. Пусть ребенок совершит ошибку, увидит ее и исправит. Тогда он перестанет бояться своих оплошностей и научится их исправлять.

А почему,