Записки психиатра. История моей болезни - Виктор Хрисанфович Кандинский

камнем физических страданий. 12-го апреля между Александром и Марией был продолжительный разговор, между прочим и о домашних делах. Александр стал требовать от жены, чтобы она обратилась к своему отцу (с которым она по настоянию мужа прервала письменные сношения) и упросила его не взыскивать с баронессы Э. Ф.-Бр. давнего долга (500 р.), а считать эти деньги отданными ей, Марии, как добавок к ее приданому. Мария дала мужу обещание постараться устроить это дело, но (под влиянием прилива чувства жалости к мужу) поставила условием, чтобы Александр отдал ей обратно принесенный ею 10-го апреля незаряженный револьвер. Александр на это согласился, так что в этот день, 12-го апреля, обвиняемая унесла револьвер с собой. Однако через несколько дней Александр стал просить оружие с еще большей настойчивостью, чем прежде, и при каждом свидании с женой по-прежнему старался укрепить ее в мысли, что помочь ему в деле самоубийства – ее долг. Мария еще раз уступила, и 23-го апреля вечером вторично доставила мужу незаряженный револьвер (один патрон от этого револьвера был захвачен Александром с собой в больницу). 12-го, 13-го, 14-го, 16-го, 17-го мая Мария, как видно из ее имеющегося у нас письменного признания, приносила Александру немного водки (1/4 бутылки), уступая его требованиям, что небольшое количество водки спасает его от мучительной бессонницы лучше снотворных средств; кроме того, она два раза приносила ему немного хлоралгидрата. 17-го мая между мужем и женой происходило длинное дружеское объяснение, причем для Марии обнаружилось, что причина всегдашней холодности к ней мужа заключалась в ее малой способности к половым наслаждениям. 18-го мая в 3 1/2 часа утра Александр Бр. прекратил свою жизнь выстрелом в правый висок. По смерти мужа обвиняемая, как свидетельствуют врачи приюта, была в отчаянии, близком к умоисступлению, рыдала, рвалась, умоляла, чтобы ей отдали окровавленную наволочку с подушки ее мужа (лист 43). Сначала не знали, как и когда Александр добыл себе револьвер; но 29-го мая Мария Ф.-Бр. по собственной инициативе предъявилась к приставу Лесного участка и сообщила, что именно она доставила револьвер Александру Ф.-Бр., и притом зная, что оружие послужит ему для самоубийства.

8. Таким образом, в числе психологических мотивов действования обвиняемой не оказывается и тени своекорыстного расчета. Каждый день видя терзания мужа, Мария Ф.-Бр. с 3-го по 23-е апреля почти ежедневно слышала горячие убеждения и страстные мольбы его помочь ему избавиться от жизни, сделавшейся для него пыткой и позором. Ее страстная любовь к мужу и порыв острого чувства жалости к нему подсказали ей, что содействовать мужу в выполнении его намерения есть для нее нравственный долг, перед которым должны умолкнуть всякие эгоистические побуждения, как то: предстоящее горе от разлуки с любимым человеком навеки, ответственность перед законом. Но кроме того, если не признать у Марии Ф.-Бр. импульсивного побуждения к самоубийству, то придется согласиться, что ее действование носит на себе печать самоотверженности, ибо заключает в себе полнейшее игнорирование естественного побуждения к самосохранению (намерение лишить себя жизни вслед за мужем). Таким образом, мы имеем здесь один из тех немногих случаев, где совершение деяния, законом запрещаемого, есть результат субъективно-нравственных соображений, результат чувства долга (ошибочно понятого).

9. Итак, мы находимся в необходимости утверждать нижеследующее:

I. Баронесса Мария Ф.-Бр. к числу лиц безумных или сумасшедших (в смысле 95 ст. Ул. о нак.) не принадлежит. Если и признать у нее импульсивное побуждение к самоубийству (suicidomania), то такая ее болезненная особенность не могла иметь неизбежным результатом пособничество другому лицу в совершении самоубийства.

II. Во время доставки мужу смертоносного оружия Мария Ф.-Бр. в припадке умоисступления либо беспамятства не была.

III. Наклонность к самоубийству есть у Марии Ф.-Бр. наследственная черта. В силу этой черты характера обвиняемая должна была относиться к мужниным проектам самоубийства иначе, чем относилась бы без нее.

IV. Обвиняемая совершила то деяние, которое ей ставится в вину, во-первых, под давлением чужой воли со стороны лица, которому она привыкла безусловно подчиняться; во-вторых, под влиянием острого порыва сострадания и самоотверженности на почве постоянной чрезмерно напряженной страсти (любовь к мужу); в-третьих, в зависимости от ошибочно понятого долга.

V. Из пунктов III, IV неизбежно вытекает заключение, что у Марии Ф.-Бр. во время учинения ею законопротивного деяния психологическая свобода действования была в весьма высокой степени ограниченной.

С.-Петербург, 18-го декабря 1887 г.

Прим. изд. – 23-го января 1888 г. гг. врачи-эксперты (в том числе д-р О.А. Чечотт) нашли, что в настоящее время Мария Ф.-Бр. «явных признаков психического расстройства не представляет», в мае 1887 г. находилась «в состоянии умоисступления, развивавшегося на почве сильно развитого наследственного расположения к душевным заболеваниям». Суд принял закл. эксп., и дело было прекр. производством.

VI. Медицинское заключение o состоянии умственных способностей крестьянина Евграфа В., обвиняемого в убийстве.

1. Вследствие определения отделения Санкт-Петербургского окружного cуда от 10-го июня сего 1888 года, крестьянства Лугского уезда, деревни Старые Крувели, Евграф В. доставлен 22-го июня из Санкт-Петербургской пересыльной тюрьмы в городскую больницу св. Николая Чудотворца для судебно-медицинского освидетельствования состояния его умственных способностей. Исследование этого испытуемого и специальное за ним наблюдение было поручено главным доктором больницы мне, старшему ординатору Кандинскому, причем мне была доставлена возможность рассмотреть предварительное следствие по делу В. Результаты испытания, равно как и медицинское обсуждение обстоятельств преступления, изложены мною в нижеследующем.

2. Евграф В. высок ростом и крепок телосложением, 50 лет от роду. Над левою теменной костью и параллельно стреловидному шву на голове его находится линейный рубец, длиною в 1/2 вершка, подвижный на кости (след раны, полученной в 1885 г.); подлежащая теменная кость представляет удлиненное углубление, по величине и форме соответственное упомянутому рубцу. На правой ноге испытуемого пальцы отсутствуют, над головками плюсневых костей находится прямой и толстый рубец (20 лет тому назад пальцы правой ноги Евграфа В. были отдавлены колесом локомотива, и искалеченная ступня была оперирована в больнице). На головке полового члена и на наружной поверхности краевой плоти у испытуемого несколько круглых рубцов от бывших здесь (в первый раз – лет 20 назад, а во второй раз в 1886–1887 гг.) шанкровых язв. Общего сифилиса у Евграфа В., по-видимому, не было, по крайней мере следов от проявлений этой болезни у испытуемого теперь не оказывается. Неправильностей в строении скелета у В. не имеется. Его лицо представляется асимметричным (скошенным в левую сторону) не от асимметрии костей, а от паретического состояния мышц правой стороны: правый угол рта в сравнении с левым опущен книзу и правая носогубная борозда сглажена. Конец высунутого языка уклоняется в левую сторону. Зрачки нормальной величины, на свет реагируют правильно. Механизм речи у