Майк Тайсон - Беспощадная истина

Ознакомительный фрагмент

После боя я вновь стал привычно высокомерным.

– Возможно, это хвастовство, но я выиграл этот бой достаточно легко. Я никому не позволю побить себя. Я никому не позволю встать на своем пути, – сказал я прессе.

Следующей моей целью был Реджи Гросс. Он был серьезным, жестким боксером. Его звали Вредителем, потому что он огорчил некоторых хороших боксеров, в том числе Берта Купера и Джимми Кларка, американского олимпийца. Боя практически не получилось, потому что в течение недели у меня был серьезный приступ бронхита. Я страдал бронхитом всю жизнь и уже привык к нему, но это был серьезный случай. В день боя меня показали врачу, и после осмотра он сказал:

– Боюсь, я буду вынужден отложить этот бой. Это достаточно серьезно.

– Могу ли я поговорить с вами, сэр? – поинтересовался Джимми.

Я все прочитал во взгляде Джимми – в тот же день я дрался на ринге. В первом раунде я обрушил на Гросса шквал ударов, он только защищался. Внезапно он решился на обмен ударами, против которого я не возражал. Он выбросил серию жестких ударов, от которых я уклонился, а затем я отправил его в нокдаун потрясающим левым хуком. Затем я пробил еще серию ударов, вновь отправив его в нокдаун. Рефери остановил бой, потому что у Гросса был остекленевший взгляд, однако Реджи стал протестовать.

– Вы не можете даже ходить, но хотите драться? – спросил рефери.

Мои следующие два соперника были калибром помельче. Возможно, Джимми и Кейтон хотели, чтобы после двух побед решениями судей я вновь начал одерживать победы нокаутом в первом раунде. Я оказал им такую услугу с Уильямом Хосе, однако мне потребовалось целых два раунда, чтобы нокаутировать Лоренцо Бойда. Зрители были в восторге от моей молниеносной двойки «правой по корпусу – сильный апперкот правой».

Две недели спустя я привлек всеобщее внимание, нокаутировав Марвиса Фрейзера, сына Джо Фрейзера, за тридцать секунд. Я загнал его в угол, обработал джебом, а затем поставил точку своим любимым ударом, апперкотом правой. Он выглядел серьезно травмированным, поэтому я попытался помочь ему подняться. Мне нравится Марвис, он прекрасный человек.

Несколько недель назад мне исполнилось двадцать лет, и план заключался в том, чтобы к концу 1986 года я стал самым молодым чемпионом мира в тяжелом весе. Ведя переговоры по этому вопросу, Джимми и Кейтон тем временем организовали мне 17 августа в Атлантик-Сити поединок с Хосе Рибальтой.

Рибальта был «игровым» боксером, и, в отличие от Грина и Тиллиса, он, действительно, втянул меня в схватку. Казалось, его невозможно было нокаутировать. Я отправил его в нокдаун во втором раунде, затем снова в восьмом, но он поднимался. В десятом раунде он оказался на канвасе в третий раз, и, когда он встал, я зажал его ударами у канатов. Рефери остановил бой.

Получив уважение зрителей и комментаторов за свое упорство, Рибальта, кроме того, смог также испортить мне вечер. После боя у меня было свидание с молодой красивой студенткой из Университета штата Пенсильвания, с которой я познакомился в сотую годовщину статуи Свободы. Молодая леди проводила меня в мою комнату и уже начала прикасаться ко мне, но я отпрянул от боли.

– Эй! Пожалуйста, не трогай меня. Ничего личного, но тебе придется уйти. Мне нужен только отдых, – сказал я ей. Она все поняла и поехала обратно в свое заведение. Мы сделали это при следующей нашей встрече.

Она была на поединке и видела, что мне пришлось перенести. Никогда прежде со мной еще не было ничего подобного. От ударов Рибальты по корпусу я чувствовал себя отвратительно даже спустя несколько часов после боя. Рибальта и Тиллис – вот два боксера, которые смогли вогнать меня в такое состояние. Мне никогда больше не доводилось чувствовать такую боль во всем теле. Помню, когда я читал про великих боксеров, я отмечал, как они порой ощущали себя после боев: они частично словно отключались от действительности. Поэтому я понял, что это – часть моей работы.

Переговоры о титульном бое оживились, и Джимми решил, что прежде, чем в конце этого года драться за звание чемпиона в Лас-Вегасе, я должен провести здесь какой-нибудь поединок, чтобы привыкнуть к нему. Мы остановились в доме доктора Брюса Ханделмана, приятеля Джимми. Я начал тренироваться в спортзале Джонни Toккo, здорово запущенном старомодном зале без всяких удобств и элементов современной цивилизации, даже без кондиционирования воздуха. Toккo был потрясающим парнем, который водил дружбу с Сонни Листоном[79]. На стенах были фотографии Джонни и выдающихся людей прежних времен.

Однажды я был в раздевалке, готовясь к спаррингу, когда меня поразила одна мысль. Я сказал Кевину, что мне не нравится в Лас-Вегасе и я хочу домой. Я действительно, испытывал чувство беспокойства в связи с предстоящим боем. Если я не выиграю у Ратлиффа, я не буду квалифицирован для боя с Тревором Бербиком.

Кевин сообщил об этом Стиву Лотту, и Стив подумал про себя: «ЧБСЧ? Или ЧБСК?»[80] Затем Стив пришел в раздевалку и постарался привнести позитива:

– Ты – шоу-звезда. Ты нокаутируешь этого парня за два раунда. Ты будешь смотреться просто фантастически. Если тебе здесь не нравится, то мы больше сюда не приедем.

У Стива всегда был очаровательный способ разруливания ситуаций. Конечно же, я никуда не собирался сваливать, я просто зондировал почву. Но Стив, на самом деле, не представлял, что бы сделал Кас. Он посмотрел бы на меня и спросил: «Что, боишься этого парня? Этот парень – просто дилетант. Я буду драться с ним вместо тебя».

Таким образом, 6 сентября я вышел на ринг против Альфонсо Ратлиффа, бывшего чемпиона мира в полутяжелом весе. Не думаю, что он превосходил Рибальту, но он, конечно, не был дилетантом. Это был сильный противник. По-видимому, букмекеры Лас-Вегаса были не согласны с этим утверждением, потому что они принимали ставки не на сам бой, а только на «больше или меньше пяти раундов». Похоже, я изобрел новый тип ставки в боксерском тотализаторе: «больше или меньше определенного количества раундов». До меня такого не существовало. Я поднял искусство букмекерства на новый уровень. Раздался гонг к началу боя, и Ратлифф начал бегать от меня. По сравнению с ним Митч Грин был похож на крутого охранника какого-нибудь политика. Он был настолько плох, что даже ребята из телекомпании HBO не удержались от шуток. «Я задаюсь вопросом: во втором раунде он воспользуется десятискоростным или двенадцатискоростным велосипедом?»[81] – высказался Ларри Мерчант.

На самом деле в следующем раунде он попытался вести бой, но его хватило ненадолго. Я сбил его с ног левым хуком, а когда он поднялся, вновь срубил его несколькими ударами.