Картографы рая и ада - Василий Андреевич Владимирский

недель, прошедших с момента предъявления ему обвинения, те, кто имел отношение к делу, обнаружили, что он, возможно, убил из-за книги. Это книга Роберта Хайнлайна “Чужак в чужой стране”, научно-фантастический роман, популярный среди хиппи». Позднее следствие установило, что «Чужак» имеет слабое отношение к мотивам Мэнсона и К, однако свою роль скандальное заявление сыграло: ложечки нашлись, но осадок остался.

В первой половине жизни Хайнлайна действительно ощутимо тянуло к квазинаучным и оккультным учениям – правда, ему хватило здравого смысла, чтобы не погрузиться в них с головой, как, например, Джон Вуд Кэмпбелл, с конца 1940-х то и дело увлекавшийся то вечными двигателями, то уфологией, то дианетикой. РЭХ всегда был склонен прислушиваться к неортодоксальным и, прямо скажем, сомнительным авторитетам – но только если те подтверждали его собственное мнение. В переписке разных лет он ссылается то на «современных психологов», якобы опровергших базовую концепцию Фрейда, то на социологов, считающих публичную порку перед строем более мягким наказанием, чем тюремное заключение, – но что это за «психологи» и «антропологи», знает только ветер.

С 1939 года РЭХ посещал семинары Альфреда Коржибски по его общей семантике и принимал участие в разработке нового искусственного языка, якобы позволяющего быстрее и четче формулировать мысли. (Позднее, в шестидесятых, Сэмюел Дилэни построит на этой концепции один из лучших своих фантастических романов, «Вавилон-17».) Современные лингвисты, исследующие знаки и знаковые системы, признают заслуги Коржибски, а его фраза «карта – это не территория» давно стала мемом. Однако в 1930-х официальная наука относилась к «общей семантике» с объяснимым скепсисом. Зато теории Коржибски притягивали склонных к экспериментам людей с творческой жилкой: в том же 1939 году несколько его семинаров посетил юный Уильям С. Берроуз – и, хотя история не сохранила документальных свидетельств, возможно, именно на этих занятиях состоялось знакомство двух будущих классиков.

На протяжении нескольких лет близким соратником РЭХ оставался Джон Парсонс, эксцентричный гений-самоучка, пионер американского ракетостроения, основатель компании «Aerojet» и Лаборатории реактивного движения. С начала 1940-х Парсонс был своим человеком в лос-анджелесском литературном обществе Mañana, где первую скрипку играл Хайнлайн, публиковал фантастику в журналах Джона Кэмпбелла, дружил с писателями и художниками. Ну а параллельно – изучал оккультные науки под патронажем британского мага Алистера Кроули, занимал высокий пост в лос-анджелесском отделении церкви Телемы (позднее переименованном в ложу «Агапэ»), практиковал черную магию и организовывал ритуальные оргии. Широкий круг интересов – хотя далеко не уникальный среди соратников Хайнлайна.

После Второй мировой войны к ложе Парсонса примкнул другой друг РЭХ, Рон Хаббард, известный тогда преимущественно как автор научной фантастики и душа любой компании. Хаббард довольно быстро продвинулся в оккультной иерархии, очаровал адептов, не оставил без внимания ни одну из последовательниц Телемы (в секте практиковали открытые отношения) – однако неизбежное противостояние с Парсонсом закончилось драматично. Эта детективная история с запутанными интригами, хитрыми аферами, роковой женщиной, обманутым возлюбленным, украденными миллионами (ну или десятками тысяч) долларов и похищенными яхтами заслуживает даже не отдельной статьи, а авантюрного романа. В 1969 году, когда скандал вокруг церкви Телемы наконец выплыл наружу и получил широкую огласку на страницах журнала «The Sunday Times», последователи Хаббарда ответили развернутым пресс-релизом, из которого следовало, что Рон внедрился в церковь Телемы по заданию военно-морского флота, дабы развалить изнутри эту подрывную организацию, практиковавшую черную магию. Кто же, по версии хаббардистов, курировал опасную сверхсекретную операцию? Правильно: не кто иной, как лейтенант ВМС США в отставке и преуспевающий писатель-фантаст Роберт Энсон Хайнлайн.

Близкая дружба Хайнлайна с Хаббардом в 1930–1940-х ни для кого не составляла секрета. В фэндоме широко ходила байка, будто знаменитая «Дианетика» была написана на спор: Рон уверял Боба, что сможет заработать больше денег, основав новую религию, чем литературными трудами. Если такой спор действительно имел место, то Хаббард, безусловно, победил – причем с разгромным счетом. Но вряд ли это сильно расстроило Хайнлайна. РЭХ искренне восхищался своим другом и восторгался его подвигами на фронте – неизвестно, подлинными или мнимыми. В письмах Хайнлайн упоминает, что у его второй жены Леслин был роман с Роном – и Боб абсолютно не возражал против такого адюльтера. С другой стороны, сама Леслин писала о романтических отношениях между двумя мужчинами – Уильям Паттерсон, самый авторитетный биограф Хайнлайна, не исключает такую возможность, но считает крайне маловероятной: по его мнению, для этого оба писателя слишком любили женщин.

Зато совершенно точно известно, что РЭХ стал одним из немногих доверенных друзей, читавших «Дианетику» в рукописи, еще до публикации в журнале «Astounding Science Fiction». Хайнлайн счел теорию Хаббарда «интригующей», но от публичных комментариев дальновидно воздержался.

Иными словами, у марсианского чудотворца Майка Валлентайна Смита из романа «Чужак в чужом краю», не то мессии, не то мошенника, хватало реальных прототипов – причем в самом ближайшем окружении РЭХ.

Замысел «Чужака» родился в 1948 году, во время мозгового штурма, в результате которого появились роман для подростков «Красная планета» («Red Planet: A Colonial Boy On Mars») и повесть о лунной колонии сверхлюдей «Бездна» («Gulf»). Еще тогда Хайнлайн решил объединить образы космического Маугли и Супермена-интеллектуала – однако долгое время история не клеилась, и писателю понадобилось почти полтора десятилетия, чтобы довести ее до ума. «Чужак в чужой стране» (он же «Человек с Марса по имени Смит», он же «Еретик» в черновых версиях) был закончен 21 марта 1960-го, но опубликован только год спустя – а в 1962-м принес автору премию «Хьюго», третью в карьере Роберта Хайнлайна.

«Чужак» стал еще одним романом, проломившим стену «фантастического гетто». Во второй половине шестидесятых книга приобрела культовый статус среди хиппи – именно об этом говорит автор статьи о секте Мэнсона в журнале «Time». Не то чтобы Хайнлайн возражал против статуса гуру и учителя жизни, ему это скорее льстило, но успех романа именно у «детей цветов» стал для писателя сюрпризом. По его словам, он писал «сатиру на секс и религию» – жанр, предельно далекий от проповеди. Правда, к концу шестидесятых Хайнлайн подпустил пафоса и добавил, что книга входит в условную трилогию «о свободе и самопожертвовании», о готовности отдать жизнь ради ближних своих – вместе с романами «Звездный десант» и «Луна жестко стелет».

И, резюмировал классик, тот, кто полюбил только одну из трех этих вещей, демонстративно игнорируя остальные, на самом деле ни в одной из них ни черта не понял.

Хайнлайн – человек не на своем месте

Политические увлечения РЭХ и его интерес к сверхчувственному вполне органично сосуществуют в его биографии рядом с выдающимися достижениями на поле научной фантастики.