Виктор Петелин - Восхождение, или Жизнь Шаляпина

Ознакомительный фрагмент

Шаляпин подождал, пока выберется из толпы Павлуша, и сказал ему:

— Ну что, брат Счастливцев, доволен ли ты судьбой, занесшей тебя в белокаменную столицу?

— Ты все шутишь, а из меня чуть кишки не выдавили… Тебе-то хорошо. Такую каланчу все обходят, опасаются столкнуться, а на меня все шишки валятся, кто чемоданом стукнет, кто на ногу наступит…

— Ничего, Павлуша. Смотри, что перед нами открывается-то. Смотри, сколько извозчиков тут собралось, и все желают привезти тебя к новой и прекрасной жизни… Эй, извозчик! — громко закричал Шаляпин.

Извозчики не тронулись с места на его зов, понимая, что не такая уж это богатая добыча, а главное, опасаясь столкнуться с кем-либо — потом весь день потеряешь. На вокзальной площади надо спокойно дожидаться, пока кто-нибудь не сядет в дрожки. Тогда уж потихонечку нужно выбираться.

Сообразительные провинциалы так и сделали.

Шаляпин жадно смотрел по сторонам. Разочарование сменилось восторгом. Москва тогда почти ничем не отличалась от обычного губернского города. Только-только начинали строить большие дома. По всему пути им встречались обычные двух- и трехэтажные дома, но такой прекрасной архитектуры, что невольно глаза разбегались. Вот промчались они мимо особняка, величественно возвышавшегося над низкими постройками. Шаляпин наклонился к извозчику, который пояснял ему:

— Этот дом, милок, графа Бобринского. Он недавно женился на артистке Яворской какой-то. Кажется, так…

— Дед, а ты знаешь, кого везешь-то? Ведь мы тоже артисты…

Извозчик даже повернулся от изумления: — Ты, милок, брось. Артисты не такие щуплые да молодые. Артисты — во какие должны быть. — И дед показал руками, какими должны быть, по его мнению, артисты: большими и толстыми, важными и степенными. А тут голь одна.

…Шаляпин не стал даже осматривать комнату, какую им предложили. Бросил свои вещи и побежал к Большому театру. Не терпелось посмотреть здание, где пели знаменитые из всю страну певцы и танцевали знаменитые балерины.

Весело шагая по оживленной Москве, только недавно освободившейся от снега и радующейся теплому солнцу, Шаляпин победно поглядывал по сторонам. Заговаривал с прохожими, расспрашивал их, как пройти к Большому театру, шутил с милыми девчатами.

И вдруг перед ним словно выросло чудо: он хорошо знал здание театра по фотографиям. Чудное творение неописуемой красоты. Мощные колонны, четверка лошадей на фронтоне — все это произвело большое впечатление на юного артиста. Он почувствовал себя таким ничтожным, маленьким перед этим храмом искусства.

Шаляпин обошел здание вокруг, посмотрел афиши, в которых сообщалось, что Большой театр дает последние спектакли перед длительными летними вакациями.

Шаляпин всматривался в строгую красоту здания. Мысли стремительно проносились в его голове. Сколько неизведанных чувств испытал он за эти немногие минуты! Все мечты его сами по себе связывались с этим зданием. Что ждет впереди?..

Смутные чувства тревожили его; понимал, что ему предстоит еще много трудиться, чтобы попасть в Большой театр… А вот и Малый театр… Сколько великих артистов здесь… И прежде всего — Ермолова…

Шаляпин пошел по Охотному ряду, свернул на Тверскую. Все куда-то неторопливо шли, степенно раскланиваясь со знакомыми. И ему казалось, что только у него одного здесь никого нет. А уж так трудно быть одному. «Почему одному? А рекомендательные письма, — спохватился Федор, нащупывая их в своих карманах. — Нет, не пропаду… Усатов обо всем позаботился…»

Москва поразила его своим Кремлем, дворцами, Охотным рядом, где столько всего было живописного, удивительного…

Мимо то и дело мчались лихачи с веселой и разудалой публикой.

Ему тогда и не думалось, что он тоже может взять лихача и помчаться с веселой компанией куда-нибудь на Стрельну или к «Яру».

Все было туманно и зыбко. Самоуверенность как-то незаметно уходила из его души, и робость перед днем завтрашним невольно охватила все его существо.

Вернулся Федор полный впечатлений, дум и неуверенности. Павел ждал его. Самовар, не раз уже подогретый по указанию хозяйки, снова успел остыть.

— Где же ты столько пропадал? Я уж все успел рассказать о нас с тобой пашей хозяйке. Такая славная женщина…

— Вот и женись на ней…

— Ты что? Устал, Феденька?

— Да нет, Павлуша. Трудно нам будет с тобой пробиться здесь. Сюда ведь все съезжаются, понимаешь. Попробуй перешиби всех…

Долго они обсуждали свое положение. Долго не могли заснуть, каждый думал о своем. С волнением ожидая завтрашнего дня, неуверенные в себе, Агнивцев и Шаляпин пытались скрыть свое волнение за веселыми историями, которые они стали вспоминать из своей жизни и жизни знакомых.

На следующий день рано утром Федор побежал на Большую Дмитровку, где помещалась контора императорских театров. Дальше приемной его не пропустили сторожа, важно сидевшие в приемной. Орлы на позументах, роскошные бороды, величавость в походке — все свидетельствовало о незаменимости этих особ.

Видя растерянность молодого провинциала, один из них, вероятно главный, подошел к нему и спросил, что ему нужно.

Шаляпин подал давно приготовленное письмо Усатова господину Пчельникову:

— Мне нужно повидать господина директора…

Сторож, лениво повертев письмо в толстых руках, важно стал расспрашивать оробевшего Шаляпина: ему и в голову не приходило, что придется отчитываться перед сторожем.

— Это от какого Усатова? Кто он таков?

— Неужто вы не слышали знаменитого артиста императорских театров Дмитрия Андреевича Усатова? Почти десять лет он пел в Большом театре главные роли во всех теноровых партиях…

— Ну ладно… Подождите!

Шаляпин присел на скамью и стал ждать. Мимо пробегали какие-то суетливые чиновники с бумагами в руках и перьями за ушами. То и дело хлопала наружная дверь. Приходили такие же суетливые чиновники, поднимали крышку скамьи, доставали из глубины ящика сапожные тряпки, торопливо обмахивали свои и без того блестевшие сапоги или ботинки и важно проходили туда, куда понес письмо сторож.

Сторож давно уже вернулся и словно застыл на своем месте.

«Ох и скучно же ему, должно быть», — раздраженно думал Федор.

Часа через два Шаляпин встал, подошел к сторожу и напомнил ему о себе. Тот поглядел на него, как будто видел в первый раз. Шаляпин едва сдержал себя, понимая, что сейчас многое зависит от этого непробиваемого человека. После длительных переговоров сторож, наконец, согласился еще раз сходить к господину Пчельникову.

Через полчаса, увидев сторожа, Шаляпин неторопливо шагнул к нему.